Американский психопат

…там, где была природа и земля, жизнь и вода, я вижу бесконечный пустынный ландшафт, напоминающий кратер, до такой степени лишенный смысла, света и души, что мозг не способен понять его ни на каком уровне сознания, и если подойти слишком близко, то мозг бунтует, не в состоянии это воспринять. Видение было настолько ясным, правдоподобным и живым, что показалось мне абстрактным. Насколько я мог понять, этим я жил, это двигало мною. Вот география моей действительности: у меня никогда не было и в мыслях, что люди – хорошие, что человек способен измениться или что мир можно сделать лучше, если получать удовольствие от чувств, взглядов и жестов, от любви и доброты другого человека. Не было ничего положительного, термин «великодушие» ничего не значил, был своего рода избитым анекдотом. Секс – это математика. Индивидуальность больше не имеет значения. Что такое ум? Четкие доводы. Страсть бессмысленна. Мысль не панацея. Правосудие мертво. Страх, взаимные обвинения, симпатии, вина, тщетность, неудача, скорбь – чувства, которых на самом деле не испытываешь. Переживания бессмысленны, мир стал бесчувственным. Единственное постоянство – зло. Бог умер. Любви нельзя доверять. Поверхность, поверхность, поверхность, лишь в ней оказался смысл… такой огромной и разорванной увидел я цивилизацию…

– …И я не помню, с кем ты разговаривал… это не важно. Важно то, что ты был убедительным и к тому же… очень мягким, и тогда, должно быть, я поняла, что…

Она откладывает ложечку, но я не смотрю на нее. Я слежу за такси, проезжающими по Бродвею, но и они не могут ничему помешать, поскольку Джин говорит:

– Многие люди, похоже, утратили… – Она замолкает, нерешительно продолжает: – …связь с жизнью, и я не хочу оказаться среди них.

После того как официант уносит ее блюдо, она добавляет:

– Я не хочу, чтобы жизнь меня… била.

Мне кажется, я киваю.

– Я узнала, что такое одиночество, и… мне кажется, я люблю тебя.

Последние слова она проговаривает быстро, через силу.

Почти с суеверием я поворачиваюсь к ней, делаю глоток «Эвиан», потом, не раздумывая, с улыбкой говорю:

– Я люблю другую.

Словно этот фильм убыстрился, она незамедлительно смеется, быстро отводит, опускает глаза в смущении:

– Ну тогда, извини… что ж.

– Но… – тихо добавляю я. – Тебе не надо… бояться.

Она вновь смотрит на меня, раздувшись от надежды.

– Кое-что можно сделать, – говорю я. Потом, не зная, зачем я это сказал, я иду на попятный и говорю: – А может, и нет. Я не знаю. Я потратил с тобой столько времени, так что нельзя сказать, что ты мне совсем безразлична.

Она задумчиво кивает.

– Не стоит путать приязнь… со страстью, – предостерегаю я ее. – Это может… навредить. Это может… доставить неприятности.

Она молчит, а я внезапно ощущаю ее печаль, вялую и спокойную, как дневной сон.

– Что ты имеешь в виду? – вспыхнув, коротко спрашивает она.

– Ничего. Просто… я хочу, чтобы ты знала, что… внешность бывает обманчива.

Она смотрит на сложенную «Times» на столе. Ветерок слегка шевелит газету.

– Почему… ты мне это говоришь?

Почти дотронувшись до ее руки, я тактично останавливаюсь и говорю ей:

– Просто чтобы избежать ошибок в будущем.

Мимо проходит симпатичная девка. Я смотрю на нее, потом снова перевожу взгляд на Джин:

– Ой, да ладно тебе. Уж тебе-то нечего стыдиться.

– Я не стыжусь, – говорит она, пытаясь казаться небрежной. – Мне просто хочется знать, не разочаровался ли ты во мне из-за этого признания?

Ну как ей дать понять, что я ни в чем не могу разочароваться, поскольку нет ничего такого, чего бы я не ожидал?

– Ты ведь не знаешь меня как следует, правда? – подзуживаю я.

– Знаю достаточно, – заявляет она, ее первая реакция, но потом качает головой. – Ох, хватит об этом. Я ошиблась. Прости меня. – В следующее мгновение она передумывает. – Мне хотелось бы узнать тебя получше, – серьезно говорит она.

Поразмыслив, я спрашиваю:

– Ты уверена?

– Патрик, – без выражения произносит она, – я знаю, что в моей жизни… без тебя… будет больше пустоты…

Я размышляю и над этим, задумчиво кивая.

– И я не могу… – Она замолкает, расстроившись. – Я ведь не могу сделать вид, что этих чувств не существует…

– Тсс.