Американский психопат

На мне двухпуговичный шерстяной костюм с брюками в складку от Luciano Soprani, хлопчатобумажная рубашка от Brooks Brothers и шелковый галстук от Armani. Макдермотт в шерстяном костюме от Lubium, с льняным платочком в кармашке от Ashear Bros, хлопчатобумажной рубашке от Ralph Lauren и шелковом галстуке от Christian Dior. Он собирается бросить монетку, которая должна решить, кто из нас отправится вниз за боливийским живительным порошком. Дело в том, что никто из нас не хочет сидеть с этими девушками, потому что хотя мы, возможно, не против выебать их, но не хотим или даже, как выяснилось, не можем разговаривать с ними, – им просто нечего сказать, то есть я знаю, что не стоит этому удивляться, и все же это как-то обескураживает. Тейлор сидит, но глаза его закрыты, а рот слегка приоткрыт, и, хотя сперва мы с Макдермоттом думали, что Тейлор притворяется в знак протеста против неспособности девушек поддержать разговор, потом до нас дошло, что он действительно пьян в зюзю (он почти лыка не вязал после трех сакэ, которые проглотил в «Живчиках»). Ни одна из девушек не обращает на это внимания, за исключением, может быть, сидящей рядом с ним Либби, но и это сомнительно, весьма сомнительно.

– Орел, орел, орел, – бормочу я.

Макдермотт подбрасывает монетку.

– Решка, решка, решка, – заклинает он, а потом прихлопывает рукой приземлившуюся на салфетку монету.

– Орел, орел, орел, – молюсь я.

Он поднимает кисть.

– Решка! – восклицает он, глядя на меня.

Я долго смотрю на монету и потом прошу его:

– Давай еще раз.

– Пока, – говорит он, смотрит на девушек, перед тем как подняться, потом снова на меня, закатывает глаза, качает головой. – Слушай, – напоминает он мне, – я хочу еще один мартини. С «Абсолютом». Двойной. Без оливки.

– Давай скорее, – кричу я ему вслед и, глядя, как он машет мне с лестницы, вполголоса произношу: – Мудак ебаный.

Поворачиваюсь обратно. За соседним столиком – симпатичные европейские дуры, подозрительно напоминающие бразильских трансвеститов, гогочут хором.

Посмотрим, что мне предстоит. В субботу вечером вместе с Джеффом Хардингом и Леонардом Дэвисом я иду на бейсбол. В воскресенье возьму в видеопрокате «Рембо». В понедельник привезут новый тренажер Lifecycle… Я молча смотрю на моделей, смертельно долго, несколько минут, потом замечаю, что кто-то заказал ломтики папайи и тарелку спаржи, но оба блюда остались нетронутыми. Дейзи пристально смотрит на меня, прицеливается и выпускает сигаретный дым мне в голову. Дым плывет по моим волосам, не попадая в глаза, защищенные очками Oliver Peoples без диоптрий, в оправе красного дерева, которые я не снимал почти весь вечер. Либби, у которой «джет-лаг», пытается понять, как развернуть салфетку. Как ни странно, я не так уж разочарован: все могло быть хуже. В конце концов, эти девушки могли быть англичанками. Мы могли пить… чай.

– Итак! – хлопаю я в ладоши, стараясь выглядеть энергичным. – Здорово было сегодня, правда?

– А где Грег? – Либби заметила отсутствие Макдермотта.

– Там внизу Горбачев, – говорю я ей. – Макдермотт, то есть Гpeг, сегодня подписывает с ним договор о мире между Соединенными Штатами и Россией.

Я замолкаю, пытаясь оценить ее реакцию, потом добавляю:

– Макдермотт один из тех, кто стоит за гласность, понимаешь?

– Ну да, – кивает она, ее голос невероятно бесцветный. – Только он говорил мне, что занимается слиянием предприятий и… аквасессиями.

Я смотрю на все еще спящего Тейлора, оттягиваю и отпускаю одну из его подтяжек – никакой реакции, он даже не шевелится. Поворачиваюсь обратно к Либби:

– Ты смущена, нет?

– Нет, – пожимает она плечами. – Вовсе нет.

– Горбачева нет внизу, – неожиданно произносит Керон.

– Ты что, соврал? – с улыбкой спрашивает Дейзи.

Я думаю: «О господи».

– Ага. Керон права. Горбачева нет внизу. Он в «Туннеле». Прошу прощения. Эй, девушка!

Я цепляюсь за проходящую мимо симпатичную официантку, одетую в темно-синее короткое платье от Bill Blass с шелковыми кружевными манжетками.

– Мне «J&B» со льдом и разделочный нож или что-нибудь острое из кухни. Девушки, а вам?

Они молчат. Официантка смотрит на Тейлора. Я тоже обращаю свой взгляд на него, потом на официантку, снова на Тейлора.

– Принесите ему грейпфрутовый шербет, ну и виски, ладно?

Официантка продолжает молча смотреть на него.

– Алло, милая? – машу я рукой перед ее лицом. – «J&B»? Со льдом? – четко выговариваю я каждое слово, пытаясь перекричать джаз-банд, играющий превосходную версию «Take five».

Наконец она кивает.

– И принесите им, – показываю я на девушек, – что они там пили. Дюшес? Вино с водой?

– Нет, – говорит Либби. – Это шампанское, – показывает она на стакан, а потом обращается к Керон: – Верно?

– Наверное, – пожимает плечами Керон.

– Шампанское, – повторяю я официантке. – С… персиковым шнапсом. Понятно?