Американский рубикон

— Вы знаете, что я отвечу моим восточным братьям и сестрам и их Верховному суду? Я скажу им: извините, но еще давным-давно наши предки заключили между собой договор. И не забывайте, что этими предками были: Томас Джефферсон, Александр Гамильтон, Джеймс Монро, Бенджамин Франклин, Джон Хэнкок и Джон Куинси Адамс. Они заключили соглашение о том, что если их потомки примут решение созвать конституционный съезд, то у них на это будет полное право. И у вас, уважаемые члены Суда, чьи полномочия установлены тем же самым соглашением, нет никакого права посягать на те права, которые предоставлены нам конституцией!

Оратору зааплодировали, но он театральным жестом поднял руку, призывая к тишине.

— И еще, я бы посоветовал нашим братьям в Верховном суде более внимательно отнестись к данному собранию, — показал он на сидящих в зале. — Поскольку если оно решит, что Верховный суд перестал уже по существу являться высшим отправителем правосудия, то тогда наше собрание будет правомочно… Нет, мы просто будем обязаны принять надлежащие меры и отстоять наши права. И это означает изменение, корректировку и дополнение функций суда, которыми его наделили наши предки.

Он замолчал и смиренно склонил голову. Зал разразился аплодисментами. Ливонаса покоробило от сравнения, использованного оратором. Его выступление было открытым призывом к делегатам игнорировать решения Верховного суда, и, судя по аплодисментам, делегаты к этому были уже готовы.

Энди подошел к Кэти, стоявшей рядом со Сту Ламбертом. У них был довольно мрачный вид.

— Кто этот дядюшка Римус[12]?

— Карл Бакстер. Когда-нибудь слышал о нем?

Теперь Ливонас вспомнил.

— Тот самый адвокат из Техаса, который специализируется на уголовных делах и за которым укрепилась репутация незаурядного политического афериста. Он всегда на подхвате, чтобы выдать пару сенсаций во время мертвого сезона.

— Вы назвали его аферистом, — заметил Ламберт. — И я того же мнения. Однако большинство присутствующих в зале считает его адвокатом-виртуозом.

— В Техасе, — добавила Кэти, — говорят, что если у вас достаточно средств, чтобы нанять Карла Бакстера, то вы можете убить кого вам только захочется.

Со сцены снова послышались удары молоточка председателя.

— Прошу внимания.

Ламберт взял Кэти за руку.

— Полные идиоты! Они ведь собирались найти кого-нибудь другого, кроме Гудвелла, чтобы выступить против этой резолюции. И надо же, он опять здесь.

Ливонас посмотрел на сцену. Рядом с председателем стоял человек в строгой черной тройке лет на двадцать моложе и килограммов на двадцать легче Бакстера. Если Бакстер производил впечатление добродушного, «домашнего» дядюшки, то новый оратор походил на изворотливого нью-йоркского адвоката, предпочитающего носить костюмы европейского покроя и считающего всех окружающих «толпой» и «сбродом».

— Может быть, не хватило времени, чтобы найти кого-нибудь еще, — Кэти с тревогой посмотрела на Ливонаса. — Джонатан Гудвелл, конечно, один из лучших юристов по конституционному праву, кроме того, он еще и делегат, что тоже немаловажно.

«Она пытается успокоить себя, — подумал Ливонас. — Но это ей не очень-то удается».

— Мы сами рубим сук, на котором сидим, — угрюмо проговорил Ламберт. — Гудвелл явно не вызывает к себе симпатию.

Тем временем молодой человек решительно подошел к микрофону и жестом уличного регулировщика поднял правую руку вверх, призывая аплодировавших ему сторонников к тишине.

— Дамы и господа. — Гудвелл произнес эти слова таким тоном, будто сомневался в том, что перед ним действительно были дамы и господа. — Я не вижу оснований читать вам проповеди, как это делал господин Бакстер. Я заверяю вас, что как делегаты конституционного съезда вы имеете самые поверхностные знания в области права.

Гудвелл поджал губы и посмотрел в зал с наигранной благожелательностью.

— Что значит «проповеди», шеф?

Человек, нарушивший тишину, сидел среди делегатов из Северной Дакоты. На нем была ковбойская шляпа и спортивная куртка из верблюжьей шерсти.

Гудвелл заколебался, несколько озадаченный, затем ответил:

— Проповедь означает нудное морализирование. Цель данного съезда…

— А что значит «нудное морализирование»? — прокричал кто-то из другого конца зала.

На сей раз вопрос задал кто-то из делегации Калифорнии. «Дело не в том, хорошим ли оратором является Гудвелл, — они просто-напросто решили вывести его из себя», — подумал Ливонас.

Гудвелл попытался превратить все в шутку.

— Ну, например, сэр, я морализирую таким образом, что призываю вас держаться в рамках приличия.

Та половина зала, где сидели делегаты западных штатов, незамедлительно разразилась хохотом и громкими возгласами.

— Позвольте мне выразить мою мысль иначе.

Гудвелл не на шутку рассердился, но его последующие чеканные фразы несколько удивили Ливонаса.