Американский рубикон

Профессор сел в деревянную качалку лицом к камину и жестом предложил Ливонасу разместиться в коричневом кожаном кресле рядом с ним.

— Обычно всегда стремятся взять интервью у самой знаменитости, а не у ее биографа. Вы в этом отношении весьма оригинальны.

Он начал раскачиваться в кресле. Его большие глаза выражали любопытство и настороженность.

Ливонас положил плащ на край стола и сел в кресло, широко улыбнувшись.

— Однако кто, как не биограф, лучше всех знает все о знаменитости.

— Может быть, так, может быть, так…

Глаза профессора сузились.

— Я не совсем понял, господин… гм… Ливонас? Чем конкретно я могу быть вам полезен?

Ливонас положил блокнот на колени и приготовился делать записи.

— Прежде всего меня интересует, как вы повстречались с губернатором, что вы думаете о его карьере и что, по-вашему, ждет его в будущем.

Ейтц усмехнулся.

— Другими словами, вы хотите, чтобы я вкратце пересказал вам свою книгу, но ведь это невозможно.

— Ну, тогда скажите мне, когда она выйдет в свет, — вкрадчиво спросил Ливонас. — Она выйдет… наверное, в начале осени, прямо перед выборами?

Ейтц недоуменно посмотрел на него.

— Выборами? Ах да, да, конечно же. Мне пришлось над ней здорово потрудиться, я только этим и занимался последние три года.

Он стал словоохотливее.

— Как вы можете догадаться, задача не из легких…

— Вы впервые встретились с губернатором?.. — повторил свой вопрос Ливонас.

— Винсент был еще моим студентом здесь, в Станфорде.

Ейтц с гордостью улыбнулся.

— Он обладал интуитивным чувством истории, и уже тогда можно было предвидеть, что формируется настоящий лидер.

Профессор снова чему-то ухмыльнулся.

— Он был способным студентом, заверяю вас.

— По вашему мнению, он выиграет на выборах?

Этот вопрос снова несколько озадачил Ейтца.

— Да, конечно же.

«Что же все-таки происходит? — терялся в догадках Ливонас. — Очевидно, Ейтца выборы вообще не интересуют. И он совершенно не хочет затрагивать эту тему, чтобы поговорить о Де Янге как о кандидате в президенты».

— Что касается политической ориентации Де Янга, профессор, кто, по-вашему, Де Янг — прагматик или идеалист?

— Он способен предвидеть будущее.

Ейтц сверкнул глазами.

— Однако в то же время он и прагматик.

Профессор слегка улыбнулся.

— Он, несомненно, один из немногих политических деятелей Америки, кто осознал все возрастающую роль Запада Соединенных Штатов. Если быть до конца откровенным, то я сам неоднократно подчеркивал это в своих книгах. Однако именно Винсент развил данную мысль, осознал ее практическую и политическую сущность.

На стенах кабинета профессора были развешаны десятки фотографий Де Янга. Там же был и большой фотомонтаж, отражавший основные вехи в карьере губернатора. Среди снимков было несколько портретов Де Янга, а один или два из них были отретушированы. Де Янг красовался на снимках блондином с выцветшими от морской воды волосами. «Он недурен собой на фото, — отметил про себя Ливонас. — Именно от таких мужчин, изображаемых на упаковках мыла, сходят с ума домохозяйки».

— А не вы ли, профессор, навязываете свои идеи губернатору?

Ейтц перестал качаться.

— Конечно же, нет. Винсент прочел и одобрил буквально каждое мое слово.

Ливонас удивленно поднял брови.

— Это несколько необычно, не правда ли?

Ейтц нахмурился.

— Нет, почему же. Напротив, таким образом устраняются неточности. Да и, кроме того, ведь он сам договорился об издании книги, нашел издателя здесь, на Западе. Поэтому он имеет полное право внести в текст нужные исправления.

«Оставаться здесь дальше — пустая трата времени, — подумал Ливонас. — Пока что я выслушал лишь незатейливый рассказ в духе историка начала века Тернера».

— Следовательно, профессор, вы подготовили вовсе не научный труд, а нечто вроде опуса по политической пропаганде.

Ейтц встал и подошел к столу. Он поднял массивное пресс-папье, которым была придавлена корректура книги.

— Политическая пропаганда?

Он помахал корректурой, затем бросил ее на стол.

— Именно так это и назовут там, в Вашингтоне.

Лицо профессора от гнева сделалось пунцовым.

— Вашингтон измывался над Западом, грабил его и клеветал на него. Он намеренно принимал выгодные ему законы, пренебрегал нашими экономическими интересами, плевал на элементарные нормы морали — и все для того, чтобы один регион страны мог эксплуатировать другой.

Профессор распрямился, глаза его сверкали негодованием и убежденностью в своей правоте.

— Винсент Де Янг способен предвидеть будущее, господин Ливонас. Страна может гордиться им, будет гордиться им!

В дверь позвонили, и Ейтц пошел открывать.

— На следующей неделе вы узнаете, как представляет себе будущее губернатор Де Янг.

Профессор выдержал паузу, обдумывая каждое слово, и с гордостью добавил:

— Я так же хорошо знаю мысли Винсента, как и свои собственные. Я, по всей вероятности, один из немногих ученых-политологов нашей страны, кто осознал его гениальность.

Он вышел в коридор. С улицы послышался негромкий разговор. Ливонас подошел к окну и отодвинул штору.