Аминазиновые сны, или В поисках смерти

– Пошутить-то можно. Но от твоих шуток меня выворачивает наизнанку, – отрезала Смотрящая и повернулась к Кристине: – После завтрака ты должна встретиться с психологом. Она будет ждать тебя в комнате отдыха.

– Хорошо, – вздохнула Кристина и проворчала себе поднос: – Как же мне осточертели ее тесты.

– Зато выучишь их наизусть, – заржала Вера.

– И потом они будут показывать, что у тебя есть только 10-15% склонности к суициду, – со знанием дела дополнила Оксана.

– Именно, – кивнула головой Полина.

Когда после раздачи лекарств Кристина покидала палату, то в проеме двери столкнулась с постовой медсестрой, которая держала в руке телефонную трубку.

– Ты это куда? – строго поинтересовалась Антонина Анатольевна по прозвищу Хрипатая.

– К психологу, – отчиталась Кристина и обойдя медсестру, бодро потопала на встречу с Анастасией Владимировной.

А Анатольевна приблизилась к Ольге Никитиной и подала ей трубку:

– Тебе сестра звонит.

Анна Яковлевна удивилась тому, как сестра грубо и нетактично обращается к Ольге на «ты». Никитиной было не меньше шестидесяти лет и по мнению Власовой к женщине такого возраста следует обращаться на «вы», даже если она и пациентка психушки. Однако Ольга, лежа на боку в своей излюбленной позе, не выказала никакого недовольства. Она поднесла телефон к уху и тихо спросила:

– Алло. Кто звонит?

Какое-то время женщина слушала голос своей сестры с совершенно непроницаемым лицом. Потом вдруг побледнела и заплакала:

– Нет, не может быть… Когда? Когда? Что мне делать?

Постепенно голос Никитиной становился громче и тревожнее. Потом трубка вывалилась из ее руки, и она забилась в истерике.

– Что случилось? – вздрогнула Наташа.

Женщины уставились на холеное и безучастное лицо сестры, а та подхватила телефонную трубку и злобно ответила:

– Не вашего ума дело! Лежите и не возникайте!

С этими словами Антонина Анатольевна вынесла свое полное тело из палаты и направилась в сестринскую. А Оля продолжала рыдать. Власова вскочила и почти бегом приблизилась к Никитиной.

– Что случилось, Оля?

– С-сестра п-позвонила… – сквозь слезы пролепетала Никитина. – М-мой Коленька умер сегодня…

– Как? – выдохнула Власова и тяжело опустилась на кровать уже вдовы.

– Ш-шел на работу и у-п-пал… Прямо на тротуаре. Инфаркт.

– Какое горе, – прошептала Анна Яковлевна, поглаживая страдалицу по плечу. – Не плачь, постарайся успокоиться, милая. Где твоя вода?

Оля указала дрожащей рукой на свою тумбочку, а Философиня, приподнявшись, подхватила бутылочку с водой и принялась отпаивать бедную женщину. Постепенно лицо Никитиной начало наливаться кровью. Оно уже пылало, когда Философиня спросила:

– У тебя гипертония? Давление поднялось?

Ольга кивнула и без сил упала на подушку. Власова поднялась и решительно направилась в сестринскую.

– Антонина Анатольевна, там Никитиной совсем плохо. У нее давление подскочило, – возбужденно заговорила Философиня. – Надо бы дать ей что-нибудь.

– А что я ей дам? – равнодушно поинтересовалась сестра. Она сидела в кресле, закинув ноги на подлокотник и играла в какую-то игру, пялясь в экран смартфона. – Я ничем не могу ей помочь. Все назначения делает врач, – не отрываясь от игры пояснила она. – И, собственно, тебе-то какое дело?

– Попрошу мне не тыкать, – лицо Философини излучало яркую гамму чувств: и возмущение поведением медсестры и ее нежеланием оказать помощь женщине, переживающей такой страшный удар; и зарождающуюся ненависть к бездушной особе, не способной проявить хоть каплю сострадания, понимания и милосердия. – Вы как медработник обязаны оказать помощь пациентке.

– Нет, в этом случае не обязана, – медсестра наконец оторвала от экрана свои пустые рыбьи глаза и удивленно уставилась на Власову. – И шли бы вы, – сделала ударение на «вы» Хрипатая, – в свою палату. А то неровен час, из седьмой легко можете оказаться в шестой. Вы меня поняли, Власова? И кстати… отдайте-ка мне свой пояс. Его у вас быть не должно. Кто-то явно недосмотрел… Вдруг вам вздумается голову в петлю засунуть. Из пояса ее сделать очень легко. Да… – сестра ядовито улыбнулась: – и следующий раз режьтесь так, чтобы больше сюда вас не привозили.

– Вы мне угрожаете? – холодно поинтересовалась Анна Яковлевна. Ее глаза уже пылали с трудом сдерживаемым гневом.

– Да, – ровно и отчужденно ответила медсестра и вновь принялась за компьютерную игру.

Власова, тяжело дыша, развязала пояс шелкового халата, выдернула его из петель и брезгливо швырнула на колени черствой сестре. Философиня несколько секунд потопталась в сестринской, собираясь ответить на вызов сестры, но передумала. Резко развернувшись, Анна Яковлевна быстро вернулась в палату. Там она присела возле Ольги и немного успокоившись, завела какую-то тихую беседу. И только спустя сорок минут в палату вошла Хрипатая.

– Власова, на кроватях других больных сидеть запрещено, – строго выдала она.

Анна Яковлевна даже не пошевелилась.

– Аминазину захотели? А может вам больше по душе галоперидол? – ехидно поинтересовалась Антонина Анатольевна.