Аминазиновые сны, или В поисках смерти

– Еще бы такую красотку не узнать. Ты у нас в палате самая красивая, – завистливо выдала Маша.

Тем временем Катя подошла к своей кровати, встала лицом к спинке и ухватившись за нее принялась выделывать красивыми белыми ногами немыслимые па. Лялька мурлыкала себе под нос какую-то мелодию, словно аккомпанируя своему немыслимому балету. Первой засмеялась Философиня, а потом ее поддержали и другие женщины. На неудержимый хохот больных в палату ворвалась разъяренная Старовойтова:

– Прекратите! Прекратите ржать! – стараясь перекричать пациенток, взревела сестра. Но ее никто не слышал, а Катя в очередной раз подпрыгнула и, стукнув пяткой о пятку, прекратила свой танец.

– Ну чего орешь, как малахольная? – Катя выразительно усмехнулась и позволила себе смелость посмотреть ненавистной сестре прямо в глаза. – Что, воли тебе здесь много дали? Что, и повеселиться в этом бардаке нельзя?

– Нельзя, Лялькина! – дрожа от гнева, выкрикнула сестра. – Здесь тебе не театр, а режимное учреждение.

– Да пошла ты, – огрызнулась Катя. – Повидала я на своем веку таких правильных сучек…

– Да как ты, тварь, смеешь так со мной разговаривать? Галопередольчику захотела? Ты хорошо знаешь – за мной не заржавеет, – угрожающе рявкнула Ольга Васильевна.

– Да не пугай ты меня, пуганая я… – еще раз беззлобно огрызнулась Катя и демонстративно раскинулась на кровати.

– Вот так-то лучше! Всем закрыть рты и лежать тихо! – грубо выдала Старовойтова и вышла с высоко поднятой головой. Последнее слово всегда должно было оставаться за ней.

На какое-то время в палате повисла тишина, а потом первой прыснула в ладошку маленькая Оксана и женщины рассмеялись вновь. Все, кроме девушки с печальными глазами, лежащей у стены.

Глава 18.

«История о тунеядке и о том, как потерять детей и скатиться на дно жизни».

Когда смех затих, в палате раздался тихий, хрипловатый голос Кати:

– Вообще-то я давно так не смеялась. Я забыла, что можно вот так, от души, веселиться без пойла. Знаете, девочки, а я ведь тунеядка и алкоголичка с большим стажем, несмотря на то, что мне всего-то сорок три года. По образованию я швея и когда-то мечтала стать модельером. Но рано выскочила замуж, родила двоих детей. Сына и дочь. Муж занимался бизнесом. Я шила на дому и все у меня было хорошо. А потом как-то в один день, жизнь неожиданно изменилась. Муж нашел другую бабу и ушел к ней. Правда, оставил мне и детям трехкомнатную квартиру. Заказов становилось все меньше и меньше. Алименты этот хрен платил копеечные. Он же был предприниматель и сам начислял себе зарплату. Вот и начислял себе по минимуму, чтобы не платить мне много. Денег не хватало ни на что. Образовалась большая задолженность по коммуналке. Вот тогда-то я и решила поискать работу. Искала долго, но мне не везло. То работа была далеко от дома, то зарплату предлагали такую, что ее едва ли бы хватило сходить в магазин раза два-три. Одному работодателю не понравилось, что у меня двое маленьких детей и он был уверен, что я часто буду уходить на больничный. Я прошла штук десять собеседований – и все зря. Ну не брали меня нигде! Понимаете, девочки, я уже стала отчаиваться. И вот однажды, возвращаясь с очередного бесполезного собеседования, я зашла в магазин за продуктами и вместо еды купила бутылку водки. Пришла домой, открыла ее и выпила без закуси. Правда, потом блевала дальше чем видела, но мне уже было не так страшно жить. Бедные дети не понимали, что со мной происходит. В тот день они просто забились в уголок и сидели там тихо-тихо. Я вырубилась прямо за столом и что дети ели, как улеглись спать я не знаю. Знаю только, что проснулась утром с дурной башкой и мне надо было опохмелиться. Я отвела детей в сад, сходила за новой бутылкой и опять напилась. Проспала целый день. Ну… и больше работу не искала. Не хотела метать бисер перед свиньями и унижаться перед холеными сучками, обвешенными золотишком словно новогодние елки мишурой. Потом мы с детьми быстро прожили заначку, которую я собирала несколько лет копеечка к копеечке. Представляете, даже детскую копилку разбила и в магазине рассчитывалась этой мелочью. Стыдоба была такая, что и передать нельзя. Но потом стыд пропал и мне было все равно, что обо мне подумают люди. Спустя пару месяцев я встретила Ваньку, своего первого любовника, и он перешел к нам жить. Он тоже был любитель выпить, но работу имел – шоферил на какой-то фирме. И стало немного легче. А потом пришли они.

– Кто? – тревожно поинтересовалась Оксана.

– Да комиссия, черт бы ее побрал! СОПовцы.

– Ясно, – прошептала девочка.

– Оказывается меня внесли в базу тунеядцев. Вот они и заявились с проверкой. – Катя села на кровати, поджав правую ногу под себя.

– И что? – тихо, но ясно спросила Философиня.