Аминта

Нет, не любовь, а только жалость.

Дафна.

Но жалость так же о любви вещает,
Как молния о громе.

Хор.

Часто с целью
Пробраться в сердце девичье, куда
Стыдливость целомудренная ей
Войти не разрешает, принимает
Любовь вид вестницы своей, своей
Служанки — жалости, и вот, проникнув
Туда под той личиной, остается
Она неузнанною для души
Неопытной.

Дафна.

Лишь слезами любви
Быть могут слезы эти. Ты молчишь?
Ты любишь, Сильвия! — Но уж напрасно.
Амур, ниспосылаешь справедливо
Ты это наказанье ей! О, бедный
Аминта! Как пчела, ужаля, жизнью
Своей за это платится, так сердцу
Жестокой смог ты рану нанести
Лишь смертью. Если бродит в этот час
Твой дух, лишенный тела, между нами, —
Как полагаю я, — узри же слезы
Ее и насладися ими. Ты,
Живя, любил, а, умерев, любим;
И, коль судьба была твоя любимым
Лишь после смерти быть, и коль продать
Жестокая любовь свою хотела
Тебе лишь дорогой такой ценой,
Высокую ты эту плату дал ей,
Ее любовь купив своею смертью.

Хор.

Да, для того, кто эту плату дал,
Она была уж слишком высока,
А для того, кто получил ее,
Ока и бесполезна и бесславна.

Сильвия.

О, если б жизнь могла ему купить я
Своей любовью или жизнью даже
Своей, раз он погиб из-за меня!

Дафна.

Но поздно ты разумной стала, поздно
Ты милосердной стала; уж теперь
Его вернуть ничто не может к жизни...

Сцена II

(Сильвия, Дафна, хор, Эргасто)

Эргасто.

Настолько сердце жалостью и скорбью
Мое полно, что я уж не могу
Ни видеть ничего, ни слышать, что бы
Не устрашало и не удручало
Меня.

Хор.

Несет какую весть нам этот
Пастух? он очень, кажется, взволнован.

Эргасто.

Несу я весть прискорбную, что нет
В живых уже Аминты.

Сильвия.

Горе мне!

Эргасто.

Пастух, столь благородный, столь красивый,
Что ни один из пастухов окрестных
Сравниться с ним не мог бы, столь любимый
И нимфами, и музами, погиб
Почти ребенком — и какою смертью!

Хор.

Поведай все нам, чтоб с тобою вместе
Несчастье то оплакать мы могли.

Сильвия.

Почему подойти не решаюсь и,
Чтоб услышать о том, что должна
Все ж услышать? О, сердце,
О, жестокое сердце мое,
Что тебя устрашает!
Так иди же навстречу
Ты тому, что поведать
Этот хочет пастух, и жестокость
Ты свою обнаружи тогда.
Для меня тяжелее,
Чем ты, может быть, думаешь,
То, о чем рассказать
Ты им хочешь, пастух;
Твой рассказ принимаю
Я, как должную кару:
Так не скрой от меня ты
Ничего из того, что случилось.

Эргасто.

Я верю, нимфа, горю твоему:
Ведь слышал я, как перед смертью нежно
Твое он имя, бедный, произнес.

Дафна.

Так начинай же грустный свой рассказ.

Эргасто.