Амнезия

После того как мастерская перешла в руки Билла Фостера, единственным источником средств для нашей семьи оставались акции сети хозяйственных магазинов, которые отец в свое время купил, ни на что особенно не рассчитывая. По сравнению с астрономическими расходами на врачей и сиделок, акции приносили сущие гроши. Впрочем, в те времена финансовое положение семьи меня почти не заботило. А вот Марк все прекрасно понимал и однажды объяснил мне ситуацию предельно просто и доходчиво: мы тратили во много раз больше денег, чем получали. Такими темпами нам в самое ближайшее время светило банкротство.

— Работать ты не пойдешь, — заявил отец. — Тема закрыта.

Я слышал их разговор со второго этажа. Помню, меня поразили не столько папины слова, сколько тон, которым они были сказаны. Эд Бреннер был мягким и добродушным человеком и скандалов не любил. Он умел говорить твердо, но никогда не повышал голос. Жутко хотелось в уборную — собственно, она и была целью ночной вылазки, — но я затаился в коридоре.

— Но почему, папа? Четыре часа в день, в двух шагах от школы. Нам нужны деньги.

— Не нужны нам никакие деньги. И вообще это не твоя забота.

— Мне пятнадцать лет, я уже не ребенок.

— Мой сын не будет работать на бензоколонке в двух шагах от своей школы. Я этого не допущу.

Они не ссорились, пока нет, но в голосах отчетливо слышалось раздражение. Я сел на верхнюю ступеньку и обхватил руками колени.

— Сядь, — приказал отец.

Скрипнул стул.

— Я ценю твою заботу, сын, но ты должен понять: деньги — это мое дело; так было всегда и будет впредь. Тебе, как ты сам сказал, пятнадцать лет. Ты должен встречаться с друзьями, с девчонками, заниматься спортом, развлекаться. То, что случилось с твоей матерью и со всеми нами… большое несчастье, но вы с братом должны жить, как раньше.

— Всего четыре часа, — упрямо твердил Марк. — Хотя бы на карманные расходы для нас с Джонни.

— Разговор окончен, Марк. Еще не хватало, чтобы ты стал пропускать школу. Учеба — вот твоя главная задача.

— Но, папа, я эти уроки делаю на коленке не глядя.

— Неважно. А если программа станет сложнее или ты найдешь свое призвание? Заливать бензин в чужие машины — пустая потеря времени.

— Нет. Это работа. А нам нужны деньги.

— Не нужны нам никакие деньги!

Я так и сидел, скрючившись на ступеньках. Мне было жалко обоих. Принимать чью-то сторону — дурная привычка взрослых, чуждая тому, кому едва исполнилось одиннадцать.

— Нам нужны деньги, — повторил Марк. — Ты продал мастерскую… За сколько? За триста тысяч?

Отец не ответил. Интересно, откуда Марк узнал про цену? Или он просто угадал?

— Я не оспариваю твое решение, папа. Я уверен, что ты поступил так, как в нашей ситуации было лучше всего. Мы нуждаемся в деньгах, а ты все равно не можешь работать, как раньше. Кто-то ведь должен заботиться о маме, искать врачей и все такое. Но ведь у нас почти нет доходов, магазины стоят пустые, чудо, что они вообще еще не закрылись.

— Довольно, Марк.

— Нет, ты должен меня выслушать. Что толку прятать голову в песок?

— Никто и не прячет.

— Я знаю, сколько стоят доктора и лекарства. При таком раскладе нам хватит денег еще на год, максимум на два.

На самом деле их и на год не хватило бы.

Отец не нашел что возразить, и понял, что Марк прав, хотя бы отчасти. А что, если мы окажемся на улице? Мама не выдержит, ей нужен уход, а без лекарств она умрет от боли. Ее могут убить и холод, и жара. Мне стало очень страшно, даже страшнее, чем в тот день, когда я узнал о БАС.

— Возможно, мама не проживет еще год, — сказал Марк. — А если проживет?

От его слов кровь застыла в моих жилах.

— Папа, мы должны рассматривать разные сценарии. Нельзя уповать на то…

— Не говори так, Марк. Твоя мать не сценарий.

— Ты знаешь, что я имею в виду! Хватит отрицать очевидное, это ничего не изменит.

— Никто не знает, что нас ждет!

Я вскочил на ноги и, не раздумывая, бросился вниз по лестнице. Заметив меня, отец и брат, как по команде, замолчали.

— Она вас услышит! — выкрикнул я.

66

Март 2001

Предсказание Марка сбылось с дьявольской точностью: десять месяцев спустя мы оказались на грани банкротства. Отец так и не решился мне рассказать, но в этом не было надобности: я и сам все видел. Рождество двухтысячного года выдалось невозможно жалким и тоскливым; долгожданный праздник, рождавший во мне предвкушение настоящего волшебства, обернулся худшей ночью в моей жизни — без подарков, зато в компании родственников со скорбными лицами. Отец снова работал в автомастерской, теперь обычным сотрудником на полставки. Билл сказал, что ему нужен кто-то сведущий в бизнесе, что клиенты спрашивают о бывшем владельце и продажи падают. Даже для одиннадцатилетнего мальчика было очевидно, что это такая же благотворительность, как и покупка мастерской. Отец принял предложение скрепя сердце; другого выхода не было. Марк все же добился своего и стал работать на заправке.