Амнезия

— Мина, все хорошо. Меня не волнуют внешние приличия.

Наступила тишина. Я чувствовала, что Мину еще что-то тревожило. Она вела себя странно, когда мы виделись в прошлые выходные. Мина всегда была стеснительной, слишком.

— Мина, ты хочешь еще о чем-то поговорить со мной?

— Нет.

Судя по ее неуверенному тону, это означало скорее «да», чем «нет».

— Мина, все в порядке. Произошло столько тяжелых событий… Самоубийство Мэгги Льюис, да еще все, что случилось здесь у нас, и с Шоном… Думаю, нам лучше поговорить. В этом нет ничего удивительного.

— Вам прислали закрытые данные по делу Бишопа, — пробормотала она, — наверное, секретарша судьи Майерса забыла, что вас сейчас нет в офисе. Я… Я приняла эти записи.

— Спасибо. Все нормально, Мина. События как-то… В общем, все совсем вышло из-под контроля. Ты даже можешь не поверить… Я объясню тебе позже. У нас выдались безумные выходные. Самые безумные в моей жизни.

— Я знаю, — едва не всхлипывая, произнесла Мина.

— Ты в курсе?

— Я знала, что так и будет…

— Мина?

— Я никогда не сделала бы ничего подобного. Но когда вы позвонили мне несколько дней назад, спросив о… Ну, вы помните… И ваши заметки по делу заставили меня кое-что вспомнить.

Я приподнялась с кровати, смутно осознавая, что темные окна моей комнаты исполосованы струями дождя. Я все еще чувствовала запах дыма горящей юрты — может, моя одежда висит где-то в палате?

— Ладно… Так чего же ты там никогда бы не сделала?

— Я никогда не стала бы просматривать ваши папки. Ваши заметки. Но я просто подумала… Боже… — Она не смогла закончить, разразившись рыданиями.

— Мина, все в порядке. Правда. Что там с моими заметками?

— Я прочитала их.

— Зачем?

Но ее слова уже вызвали воспоминания. А сам процесс воспоминаний немного напоминал пожар, недавно угрожавший уничтожить меня. Мне стало жарко, и я сбросила простыню в изножье больничной койки.

— Зачем? — повторила я вопрос Мине, быстро перебирая возможные варианты.

Если бы я сказала или сделала что-то неправильно, то не записала бы это в заметках. Даже несмотря на то что я отправила официальную оценку, судья мог запросить в суд материалы дела или любые другие документы.

— Мне хотелось убедиться, — ответила Мина так, словно уже убедилась.

— В чем убедиться?

— Что вы солгали в них.

— Мина… — Я вдруг похолодела. — Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Да, солгали. Работая в вашем офисе все эти годы, доктор Линдман, я знаю, что вы сделали много хорошего. Вы потрясающий психотерапевт. Вы искренне заботитесь о людях. И вы очень сведущи и умелы. Настолько умелы, что…

— Мина…

— Правда в том, что я всегда восхищалась вами. Я знаю, вы думали, что я никогда не стремилась к чему-то большему, чем секретарская работа, но мне хотелось бы делать то, что делаете вы. И поэтому я слушала. Подслушивала ваши сеансы с Томом Бишопом. Я не горжусь этим. Но я знаю, что вы говорили ему. Как вы говорили это ему. Потому что изначально хотели заставить его сомневаться в том, что он видел и слышал. Побуждая его сомневаться в своей уверенности, потому что уверенности-то ему как раз не хватало. А потом заронили в него семя сомнения в том, что его мать не просто ссорилась с отцом. И что ему — Тому — не хотелось в это верить. Но иногда правда бывает тяжелой. Невыносимо тяжелой. — Мина перевела дух. — А потом он сказал полиции именно то, к чему вы его подготовили.

Я думала, что она все сказала, но Мина еще не закончила. Пока она опять плакала навзрыд. Но я могла ее понять. Не хотела, но могла.

— Я всегда думала, что вы поступили так ради защиты вашей семьи, — продолжила Мина, — и начала убеждать себя, что не понимала того, что слышала. Возможно, я ошибалась. Может, вы просто применяли какую-то новую методику… Я рассмотрела все возможные варианты. А потом вы обратились к своему психотерапевту. Я подумала, что вам хотелось разобраться с поведением Пола. Но вы разбирались с тем, что сделали сами. Разве я не права?

У меня не нашлось ответа. Я была слишком ошеломлена, чтобы говорить.

Мина опять плакала.

— Тогда я работала у вас всего три года, — наконец сквозь слезы выдавила она, — и думала об уходе. Но я осталась. Убедила себя, что это не мое дело, что я что-то не так поняла. А потом ее осудили. Лору Бишоп. Она признала себя виновной, что, должно быть, означало, что именно она и виновата. И я подумала, что, наверное, действительно не так что-то расслышала, действительно ошиблась. И забыла об этом… Пока вы не позвонили мне и не сказали, что происходит. Тогда я все поняла. Я поняла, что была права! — К концу фразы ее голос стал тонким и пронзительным. Мина была близка к истерике.

— Мина… успокойся.

Теперь все станет известным. Да, наконец станет известным всем. Словно под водой открылся какой-то люк и пузырьки воздуха поднимаются на поверхность. Слишком быстро… Слишком быстро.

Но, может, так будет лучше.

— Мина, — сказала я, — прости…

Она еще продолжала рыдать, когда открылась дверь моей палаты.

Глава 65