Амнезия

Вернулись Паркер и Рейнольдс. Паркер выглядел более обыденно — во всяком случае, менее воинственно, — но выражение его лица понять было трудно. Возможно, он всегда так выглядит, когда собирается кого-то арестовать.

— Как вы себя чувствуете, доктор Линдман?

— Нормально. Надеюсь, скоро выйду отсюда.

Странная надежда, учитывая мои раздумья. Может, мне вообще лучше помалкивать…

Паркер кивнул. Затем вытащил из телефона миниатюрное записывающее устройство и положил его на тумбочку около моей кровати.

— Сегодня мы еще раз побеседовали с Лорой Бишоп, — сказал он.

— Она продолжает говорить интересные вещи, — добавил Рейнольдс.

— Хотите послушать? — спросил Паркер.

Казалось, в моем пересохшем горле застряли рыбьи кости, но мне удалось все-таки проглотить их. Мой невозмутимый взгляд затуманился.

— Конечно, — с трудом прохрипела я.

Паркер нажал на клавишу воспроизведения, затем отступил, скрестив руки на груди. Рейнольдс встал на посту у двери.

Из миниатюрного устройства донесся голос Лоры Бишоп. Таким он и звучал в моей памяти, этакий бархатный голосок старлетки пятидесятых годов.

«Около шестнадцати лет назад у меня закрутился роман с Полом Линдманом, — сообщила она. — Тогда мой муж считался своего рода светским львом. Как и Линдманы. Мы придумывали поводы для карнавалов и устраивали вечеринки, как и они. Поначалу тусовки выглядели вполне респектабельно. Но там были наркотики. Некоторые пары менялись супругами. Линдманам это не нравилось — они не свингеры, — что не помешало Полу запасть на меня».

Я закрыла глаза. Мне не хотелось возвращаться в прошлое, в те дни, но, видимо, они наконец сами явились ко мне. Я долго пряталась от прошлого, но теперь яркий свет его прожекторов направлен прямо на меня…

«Пол нашел меня в салоне, где я работала. Заявил, что заинтересовался покупкой произведений искусства. Ему захотелось приобрести несколько картин для своего офиса и вестибюля одного из его зданий. И мы начали встречаться. Одно из зданий, построенных его фирмой, было отелем. Он показал мне пентхаус. Так все и началось. Мы встречались там „обсуждать картины“ несколько раз на протяжении четырех месяцев. Много раз. Четырех месяцев и двух недель, если быть точной. А потом я рассталась с ним. Потому что Пол стал проявлять странные собственнические настроения. Он ревновал к Дэвиду. Я по-прежнему спала с моим мужем, и Пол, зная о наших отношениях, относился к ним с ненавистью. И когда я порвала с Полом… Скажем так, он воспринял это не вполне адекватно».

Она умолкла. Я не смела взглянуть прямо на Паркера или Рейнольдса, но видела их краем глаза, стоящих как статуи.

«Я не верю, что он все досконально продумал, — продолжила Лора, имея в виду Пола, — и не понимаю, как он мог представлять, что после этого мы будем вместе. Может, и не думал об этом… Может, ему просто хотелось убить то, что, по его мнению, мешало нам продолжать встречаться. Учитывая, что он вернулся к своей обычной жизни».

Пауза.

«Пол умело скрывал свои чувства», — произнесла Лора чуть более напряженным голосом.

Я сжалась от страха. У меня возникло странное ощущение, будто она говорила лично со мной, сознавая, что я это услышу.

«Он прятал от всех львиную долю своего внутреннего мира. — Голос Лоры вновь изменился, стал глуше, как будто она отвернулась от диктофона. — И она такая же. Эмили. Они похожи, как две капли воды. Ведь она знала. Знала о романе, а если и не знала наверняка, то подозревала, что он крутил со мной. И поэтому, когда полиция позвонила ей, чтобы оценить моего сына, Эмили не призналась, что знает меня или Дэвида. Она умолчала об этом. Очевидно, она могла упомянуть, что слышала наши имена, ведь мы жили в одном не очень большом районе. Но не более того. Эмили скрыла конфликт интересов, поскольку хотела знать, что скажет мой сын. И когда тот описал человека за окном, сидевшего и курившего в машине, она узнала его. Она поняла, что там сидел Пол и что ей нужно увести моего сына подальше от того эпизода. Навести его мысли на кого-то другого. На другого виновника. А именно — на меня».

Я едва могла дышать. Казалось, палата сжалась вокруг меня, Паркер и Рейнольдс незаметно приблизились к кровати. Я практически ощущала, как холодная сталь наручников коснулась моих запястий. Представляла, как меня выводят из больницы и сажают в ожидавшую полицейскую машину.

Паркер, остановив воспроизведение, убрал диктофон обратно в карман. Отстраненно посмотрел в сторону, словно мысленно проговаривал стандартную фразу. «Вы имеете право хранить молчание…»

Он покачал головой с мрачным видом. Затем его взгляд плавно переместился на меня.

— Она еще немного дополнила свою историю, но главное вы услышали. Лора Бишоп утверждает, что вы промыли мозги ее сыну. Его показания — заявление полиции о том, что он видел, как это сделала его мать, — подготовлены вами. Что вы проделали с ним старый джедайский трюк[32].

Я удивленно глянула на Паркера. С чего вдруг он надумал шутить?

Он еще раз глянул на меня, а потом перевел взгляд к двери, где стоял Рейнольдс, и заявил своему напарнику: