Amor deliria nervosa (СИ)

Гермиона чувствовала нахлынувшую лавину из противоречий, которая ощущалась как тяжесть на плечах, и ей едва удавалось её выносить. С одной стороны, она никогда не думала, что ощутит это. Ещё тогда, на третьем курсе, садясь на Хогвартс-экспресс до Лондона, девушка понимала, что ей нужно избавиться от этого странного желания, потому что ему не суждено сбыться, а Драко год за годом подтверждал этот факт. Но минуту назад парень держал её так, будто ещё несколько мгновений, и он бы действительно пошёл дальше. Какая-то часть, бесспорно та, что похоронена под ядовитыми шипами ханахаки, была в искристом и совершенно идиотском восторге от этого.

Но с другой стороны, Малфой делал это, потому что Гермиона оказалась достаточно уникальным вариантом для его эксперимента, и её внешность соответствовала каким-то стандартам члена парня. Сейчас ей хотелось, чтобы цветы вернулись, начали заново душить, и тогда она смогла бы сосредоточиться на физической боли, но, как назло, все бутоны будто опустили свои головы, собрав лепестки, и совершенно не причиняли неудобств. Гермиона могла их почувствовать только если вдыхала очень глубоко, расширяя грудную клетку. Видно, в слюне у слизеринца правда была анестезия, которую её организм жадно поглощал, рисуя на щеках заветный румянец, которого она не видела уже многие месяцы подряд.

— Я больше не нуждаюсь в твоих услугах, Малфой, — отчеканила Грейнджер.

Гермиона знала, что потом пожалеет об этом, но сейчас, когда жизнь насыщала каждую клетку тела, а все молекулы мозга заполнял стыд и злость, это было крайне легко. Малфой лишь закатил глаза и покачал головой.

— Сделаю вид, что это не ты залезла на меня, а я даже не заставлял тебя умолять, — он склонился, сверкнув глазами, — потому что, знаешь, Грейнджер, я бы мог.

Малфой взял куртку с кресла, которую она заметила только сейчас. Как только слизеринец вышел из комнаты, как всегда, не прощаясь, созданный им предмет мебели исчез. Она сразу же ощутила, будто кто-то вынул пробку, и её здоровье начало постепенно просачиваться сквозь пробоину, словно устремлялось прямо за ним в попытках догнать.

***

Скрип двери, точно такой же, как и в предыдущие пять дней, раздался за стеной. Гермиона взяла палочку, прошептав «Колопортус» на всякий случай. Она могла поклясться, что с каждым днем этот скрип раздражал её всё больше. Вполне возможно, что это было связано с нервозностью, которая становилась всё сильнее с возвращением боли.

Сегодня был пятый день, когда они не виделись, и Гермиона чувствовала себя… приемлемо. То, что сделал с её организмом всего-то чёртов язык слизеринца, казалось немыслимым. Гермиона слишком ярко помнила ощущения, когда он просто отсутствовал несколько дней. Только вчера ночью ей пришлось выпить зелье Помфри, чтобы усмирить кашель. Лишь на пятую ночь. Это был рекорд. Она знала, что его близость лечит, но не думала, что эффект такой продолжительный, пусть он и сходил на нет.

В первые два дня Гермиона была готова умолять Макгонагалл дать ей показаться на уроках или же хотя бы сдать свои тесты собственноручно, но директор оказалась непоколебима. Её аргументы были довольно убедительны, потому что вся школа думала, что Грейнджер болеет драконьей оспой. Покажись гриффиндорка в коридорах относительно целой и невредимой, это вызвало бы град вопросов, особенно у тех, кто поддерживает близкий контакт со Скитер. Но Гермиона всё равно чувствовала такой прилив сил, что даже не расстроилась, когда Малфой не показался на следующий день.

Но когда он пришёл потом, лениво развалившись на своём кресле и посмотрев на неё так, будто бы ожидал, что Грейнджер начнёт заикаться или упадёт в обморок от волнения, она просто закрылась в ванной. К чёрту его.

Гермиона не собиралась давать себе ещё один шанс сорваться. Иногда ей казалось, что Малфой специально изводил её, чтобы она пожаловалась Макгонагалл, и та освободила его от этих «удручающих обязанностей». Если бы это сработало на директоре, Гермиона давно бы прибегла к этой просьбе.

Все остальные дни, когда она слышала скрип двери и каким-то сумасшедшим образом могла различить только по скрипу, что входил именно он, Грейнджер сидела в ванне. Она понятия не имела, в каком радиусе Малфой должен быть, чтобы это действовало на цветы в её лёгких в положительном ключе, но не собиралась больше проверять.

Ему было плевать. Несколько раз Драко отвесил несколько плоских шуток по этому поводу, несколько раз попытался ввести её в смущение, но ни разу не попытался открыть дверь. Не то чтобы она этого ждала. Но сегодня утром стало существенно хуже, как будто её силы удерживали болезнь на каком-то уровне, а когда эта грань оказалась пройдена, каждая клетка сдалась.

Гермиона закричала, отбросив одеяло примерно в пять утра. Бутоны роз украшали её бедро, как вычурная и слишком реалистичная татуировка. Татуировка, которую невозможно свести.

Сейчас она сидела на полу в ванне и слышала, как Малфой раздражённо цокнул языком. Ей казалось, что он должен быть рад её отсутствию в комнате.