Ампирные спальни

На Восточной смотровой площадке ко мне возвращается способность слушать, и Рип продолжает, договорив по телефону (да, он придет на ланч) и отправив парочку CMC, и мы сидим на скамье под палящим солнцем, и я чувствую, как кожа покрывается волдырями, но не могу пошевелиться, и вблизи лицо Рипа похоже на лицо андрогина, и ресницы у него крашеные.

– В общем, мы встречаемся, она мне нравится, я ей, по-моему, тоже, и потом все продолжается уже без денег, и я подумываю, не стоит ли развестись – то есть, как видишь, западаю по полной. – Рип энергично жестикулирует. – Прошу Рейн бросить эту контору, и она бросает. Беру на себя все расходы: оплачиваю квартиру на Орендж-Гроув, которую она снимает пополам с еще одной сучкой, шмотье, прически, компьютерный софт, персонального тренера, солярий, любую прихоть. Даже на работу устраиваю в ночной клуб «Откровение» на Ла-Сьенега, то есть делаю вещи, которые Джулиану явно не по карману, но догадайся, куда ее по-прежнему тянет?

Рип ждет. Я перевариваю информацию. Переварив, еле слышно произношу:

– В актрисы.

– Нуда, прославиться она тоже хочет, – говорит Рип. – Вижу, что слушаешь. Зачет.

Не могу разжать кулаки, а Рип встает и расхаживает передо мной.

– Думаю, ты теперь и сам знаешь, что «Оскар» ей не грозит, но Джулиан рассвистелся про своего друга Клэя, и как он вас познакомит, и как ты пристроишь ее в свой фильм, где у тебя право голоса на кастинге. Ради бога. Я-то сразу понял, что это бред, но не отнимать же у моей крошки последней надежды. – Рип вдруг замолкает, достает телефон, проверяет в нем что-то и снова прячет в карман. – Но когда ты тут появился, Джулиан, похоже, чем-то здорово тебя разозлил, и при встрече разговор не задался, и о помощи он просить не стал. – Рип утомленно вздыхает перед заключительной частью монолога. – Каким-то образом на кастинг она все-таки попала, понятия не имею каким – я в это не лез, потому что считаю пустой тратой времени, таланта там даже не ночевало; и вот она входит к вам, и читает отрывок, и, как я подозреваю, читает отстойно, но в ней есть своя прелесть, и в результате… Вот теперь ты и расскажи мне, что в результате, Клэй.

Сижу на каменной скамье и молчу.

– По моим подсчетам, ты уже недели две ее дрючишь?

Продолжаю молчать.

– Это тоже своего рода ответ, – вздыхает.

– Рип, пожалуйста…

– А потом она срывается в Сан-Диего, – говорит. – Правильно?

– Она поехала проведать семью.

– Семью? – Зловещий оскал. – Ты в курсе, что в Сан-Диего с ней был Джулиан?

– Откуда? – говорю.

– Ой, Клэй, кончай…

– Рип, не мучай, скажи, что ты хочешь? Размышляет.

– Ее. – И снова погружается в размышления. – Думаешь, не вижу, кто она? Безмозглая, блядовитая тварь…

Я механически киваю; заметив это, Рип смотрит на меня вопросительно.

– Если соглашаешься, тогда сам-то чего так раскис?

– Не знаю, – говорю тихо. – Раскис – и все.

– А может, дело вовсе не в ней? – говорит. – Может, дело в тебе?

– Может, – судорожно сглатываю. – Не задумывался.

– Слушай, ты мне не опасен, – говорит. – Тобой она просто пользуется. А вот его… Его она любит. – Пауза. – Джулиан – это большая проблема.

– Проблема? Что ты несешь? Почему он проблема?

– Потому, – говорит, – что Рейн отрицала их связь вплоть до прошлой недели, когда мне стало доподлинно известно про их романтические каникулы.

– Мне она сказала, что едет навестить мать, – говорю. – Показывала снимки, где они вместе.

Губы Рипа расплываются в притворной улыбке.

– Теперь у нее и мать есть? В Сан-Диего? Как трогательно… – Видя мою реакцию, он перестает улыбаться. – Когда я застукал их в первый раз, она изворачивалась до последнего, но у меня были доказательства, и ей пришлось сознаться. Я согласился простить лишь при одном условии: что она больше никогда к нему не вернется. А в этот раз… Не знаю…

– Что ты не знаешь?

– В этот раз… Не знаю, сразу его проучить или подождать.

Последнюю фразу Рип произносит кротко и незлобиво, без всякой угрозы, и меня разбирает смех.

– Я серьезно, – говорит. – Шутки кончились, Клэй.

– По-моему, это чересчур.

– Это потому что ты очень впечатлительный. Помолчав, Рип решительно добавляет:

– Я только одного хочу. Чтобы Рейн снова стала моей.

– Но у нее явно другие предпочтения. Рип смотрит на меня изучающе.

– Сколько же в тебе желчи, старик. Подаюсь вперед, сжимая виски ладонями. Перехватив его взгляд, киваю:

– Ага. Желчи хоть отбавляй.

* * *

Пересекаем лужайку в направлении черного лимузина, возле которого скучает водитель; обходя монумент астронавтам, Рип смотрит на него, а я – прямо перед собой, все в расфокусе – зной, нереально синее небо, ястребы, парящие над бесшумным ландшафтом, и их тени, скользящие по лужайке, – размышляю, смогу ли доехать в таком состоянии до дома, не попав в ДТП, и тут Рип задает вопрос, который обычно задают из вежливости, но после нашего разговора мне и в нем чудится тайный смысл:

– Какие планы на вечер?

– Не знаю, – говорю и вдруг вспоминаю: – Ты идешь на панихиду по Келли?

– Она сегодня?

– Ага.

– Нет, – говорит. – Я его почти не знал. Пару раз по делам встречались, но с тех пор много лет прошло.