Анафем

– Зачем смотреть на солнце? Это абсолютно в стороне от того, чем ты занимался.

– Абсолютно. Но это что-то. Большой толстый намёк. Подарок Самманна.

– И что, ты тоже начал смотреть на солнце?

– У меня нет защитных очков, – напомнил я. – Но у меня есть двадцать с лишним ясных дней, записанных на табулу. Так что с завтрашнего дня я могу хотя бы посмотреть, что солнце делало три и четыре месяца назад.

Большая тройка, конценты св. Мункостера, св. Тредегара и св. Барито, расположенные близко один от другого и обладающие рядом сходных черт: все три основаны в нулевом году, относительно многолюдны и славятся прошлыми достижениями.

«Словарь», 4-е издание, 3000 год от РК.

На следующее утро, после теорической лекции, мы с Джезри и Тулией разговаривали на лугу. Был первый по-настоящему погожий весенний день, все вышли прогуляться, и мы считали, что не привлекаем к себе внимания.

– Кажется, я нашла ВФСА, – объявила Тулия.

– ГВФСА, – поправил Джезри.

– Нет, – сказал я. – Если Тулия его нашла, он уже не гипотетический.

– Поправка принята, – сказал Джезри. – Кто этот влиятельный фид?

– Игнета Фораль, – ответила Тулия.

– Фамилия смутно знакомая, – заметил Джезри.

– Форали разбогатели несколько столетий назад, то есть, по мирским меркам, это древнее и солидное семейство. Они тесно связаны с матическим миром – особенно с Барито.

Концент светительницы Барито стоит в устье большой реки. Когда она не пересыхает и не меняет русло, а уровень моря ведёт себя прилично и оно не забито паковым льдом, здешние формы рельефа образуют большую удобную гавань. Примерно треть времени, прошедшего от Реконструкции, вокруг стен Барито существовал большой город, не всегда один и тот же, конечно. Концент процветал в том числе за счёт поддержки таких людей, как Форали. Многие будущие политики, юристы и бизнесмены учились в унарском матике Барито у тамошних проциан.

– Что нам позволено о ней знать? – спросил Джезри.

Он очень точно сформулировал вопрос. Раз в год, на свой аперт, унарии получают сводку мирских новостей за прошедший год. Перед каждым деценальным апертом они просматривают предыдущие ежегодные сводки и составляют десятилетнюю, которая и поступает в нашу библиотеку. Критерий отбора один: событие должно по-прежнему представлять интерес. Это исключало почти все новости, заполнявшие мирские ежедневные газеты и передачи. Джезри спрашивал Тулию, совершила ли Игнета Фораль что-нибудь, достойное итоговой сводки.

– Она занимала важный пост в правительстве – входила в число самых высокопоставленных людей – и выступала против небесного эмиссара. Он её убрал.

– Казнил?

– Нет.

– Бросил в темницу?

– Нет. Просто уволил. Думаю, теперь она на какой-то другой работе и по-прежнему обладает достаточным влиянием, чтобы призвать столетника.

– Так она была фидом сууры Акулой?

– Игнета Фораль провела шесть лет в унарском матике Барито и написала работу по сравнению трудов Пафлагона с трудами некоторых… э…

– Людей вроде Пафлагона, – нетерпеливо закончил Джезри.

– Да, прошедших столетий.

– Ты её прочла?

– У нас нет экземпляра. Может быть, через десять лет. Я сходила в нижний лабиринт и просунула через решётку запрос.

Кому-то в Барито – скорее всего, фиду-унарию – придётся переписать работу Фораль от руки и прислать нам. Когда книга очень популярна, фиды делают это по собственному почину, и книги расходятся по другим матикам.

– Богатая семья могла бы и машинным способом напечатать, – заметил Джезри.

– Слишком вульгарно, – сказала Тулия. – Однако я знаю название. «Множественность миров. Сравнительный анализ халикаарнийских поликосмических воззрений».

– Хм. Чувствуешь себя букашкой под процианской лупой, – заметил я.

– В Барито проциане очень сильны, – напомнила Тулия. – Фораль недалеко бы уехала, если бы назвала работу «Почему халикаарнийцы настолько умнее нас».

Я с опозданием вспомнил, что Тулия теперь принадлежит к процианскому ордену.

– Итак, она изучала поликосмизм, – сказал Джезри, пока мы не переругались. – Какое событие доступно наблюдениям со звёздокруга и одновременно делает актуальным поликосмический взгляд? – Он никогда не задавал такого рода вопросов, если не знал ответа заранее. – Держу пари, что-то не так с солнцем.

Я было фыркнул, но сдержался, вспомнив, что Самманн и впрямь смотрел на солнце.

– Что-то видимое невооружённым глазом?

– Солнечные пятна. Вспышки на солнце. Они могут влиять на нашу погоду и всё такое. А с эпохи Праксиса атмосфера нас от них не защищает.

– Если так, то почему Ороло смотрел на полюс?

– Полярное сияние, – безапелляционно заявил Джезри. – Оно отзывается на солнечные вспышки.

– За всё это время у нас не было ни одного приличного северного сияния, – заметила Тулия, улыбаясь, как довольная кошка.