Аналогичный мир (СИ)

— Ты… ты думаешь, я… нарочно… я же всё время помнил тебя, Женя, всё время.

— Глупыш мой, — она мягко взяла у него книгу и положила на стол. — Я же сразу сказала, что это не про тебя.

Он обхватил её за талию и прижал к себе, уткнулся лицом в её халатик. Женя пригладила ему волосы на макушке, взъерошила и снова пригладила.

— Ох, Эркин…

— Что, Женя? — ответил он, не поднимая головы.

Вместо ответа она только прижала его голову к себе. Эркин потёрся лицом о её живот, осторожно раздвигая полы халатика, пока не коснулся губами её кожи. Женя негромко рассмеялась, и он уже смелее повёл губами по её телу. Приоткрыв губы, касался её тела языком короткими щекочущими толчками. И руки Жени всё плотнее прижимали его голову, становились всё горячее, а её тело мягче и податливее. И вот она уже теребит ворот его тенниски, гладит его шею и плечи.

Эркин вставал медленно, скользя губами, всем лицом по её телу, не отпуская её от себя, прижимаясь к ней. И когда их лица встретились, он так же мягко коснулся губами её губ. И Женя ответила на его поцелуй. Губы в губы, глаза в глаза. Она никогда не жмурилась и не отводила взгляда, он всегда видел её глаза, внимательные и ласковые. И сам не боялся смотреть на неё. Руки Жени мягко соскользнули по его спине вниз, выдернули тенниску и уже под ней начали движение вверх.

— Ага! — выдохнул он, на секунду оторвавшись от её губ.

— Тебе нравится? — успела она спросить.

Но он уже опять целовал её и только моргнул в ответ. Руки Жени блуждали по его спине, гладили, то щекотно, еле касаясь, то вжимаясь всей ладонью. Неумело, беспорядочно, но у него перехватывало дыхание от этих прикосновений.

Тенниска затрещала, и Женя остановилась.

— Ой, порвала, да?

— А н-ну её!

Он рывком содрал тенниску, путаясь и недовольно фыркая в ткань, бросил на пол.

— Ну, что ты, Эркин, я зашью…

— Да ну её, Женя. Не люблю я…

Она рассмеялась.

— Ну, наконец-то! А то ты всегда со всем согласный.

— Когда её снимаешь, тебя не видно, — уже спокойно объяснил Эркин, обнимая Женю.

Женя всё ещё смеялась, пока он развязывал пояс и распахивал её халатик, очень осторожно, очень мягко накрыл её грудь ладонью и улыбнулся.

— Как раз по моей ладони, — вырвалось у него.

— Маленькая, да? — дрогнувшим голосом спросила Женя.

— Нет, что ты? — огорчение в её голосе удивило его. — Так хорошо…

Левой рукой он охватывал её плечи, прижимая к себе, так что она плечом упиралась в его грудь, а правой всё поглаживал, мягко мял её грудь, нежно зажимая между пальцами напрягшийся сосок. Женя вздохнула, и он, не отрывая рук, наклонился и поцеловал другую грудь, тронул сосок языком. Женя дернулась, высвобождая руки. Он понял и сдвинул халат с её плеч, дал ему упасть на пол. Женя обвила руками его шею, запрокинула голову. Он поцеловал её в горло, в ямку между ключицами. Женя часто дышала, хватая воздух полуоткрытым ртом, а он всё не мог оторваться от её груди, целуя своды полушарий, ложбинку между ними, соски. Снова выпрямился, целуя ключицы, горло, приник ко рту Жени. Прижимал её к себе… И вдруг опомнился.

— Тебе холодно, да? Я сейчас…

— Нет, Эркин, что ты… — голос Жени вздрагивал, прерывался.

Но он уже подхватил её халатик, набросил ей на плечи.

— Прости, Женя, я совсем голову теряю, не помню ничего… — бормотал он, суетливо стаскивая с кровати ковёр.

Женя рассмеялась и отодвинула его от кровати.

— Ну, что ты, Эркин. Сейчас я всё сделаю.

Он топтался рядом, потом подобрал свою тенниску, повертел в руках, не соображая, куда её сунуть. Женя решительно отобрала её.

— Ложись, я сейчас, — и вышла.

Эркин присел на край разобранной подготовленной постели, потёр лицо ладонями. Что же это с ним такое? «Сам другой, и всё другое». Вот это оно и есть? Он не додумал, потому что вошла Женя. И снова горячая волна ударила его так, что даже слёзы на глазах выступили. Как от боли. Женя быстро ходила по комнате, выходила, возвращалась, а он молча следил за ней, бессильно уронив на колени руки. Потом зачем-то полез в карманы, нащупал там какие-то бумажки. А, это же деньги! Совсем забыл о них. Эркин заставил себя встать, подойти к комоду и выложить деньги, расправить смятые бумажки, сложить их в шкатулку, высыпать мелочь в вазочку. А когда обернулся, Женя, уже в ночной рубашке, сидела на кровати, расчёсывая волосы. Эркин медленно подошёл к ней и сел рядом.

— Женя…

— Что, милый? — она быстро отложила гребёнку, встряхнула головой, рассыпая волосы.

— Женя, знаешь, я… я вспомнил сейчас, послушай. Только… я это только петь могу. Вот…:

Когда в раздоре с миром и судьбой,
Припомнив годы, полные невзгод,
Тревожу я бесплодною мольбой
Глухой и равнодушный небосвод

Он пел еле слышно, почти шёпотом, глядя перед собой расширенными глазами.