Анамнез. История болезни

Не имея возможности отправить письмо, да и не преследуя этой цели, Дэвид просто спрятал его в ящике своего рабочего стола, запечатав там гораздо большее, чем просто конверт, запечатав там часть себя, частичку души. Возможно ли, что его чувства были подлинно истинными? Для него да, а для других, это уже не имеет значения. Убедив себя в абсолютной любви к незнакомке, Дэвид становился слепым к окружающему миру и не без страха понимал это. Резкий же удар, удар неожиданный, но едкий, заставил осознать безумие жертвенности во имя любви заранее обреченной. Ему совсем не хотелось проживать историю из повести А.Куприна, где бедный господин Желтков был предан своей любви и предан ею же. Вместе с тем, Дэвида бесконечно восхищали личные качества этого литературного героя, а именно – смелость, чтобы с такой исключительно редкой преданностью любить, и искренность, воплощенная в самозабвенной жертвенности тайного поклонения женщине, что была лишь сладковато – маковыми грезами, оживляющими блеклую реальность чиновника, сумевшего воспеть её в вечно живой мелодии любви.

Иной раз, требуется мужество, чтобы перевернуть страницу своей истории, письмо же позволило Дэвиду отделиться от боли через принятие своего несокрушимого права на эти чувства. Принять, чтобы, наконец-то отпустить, перешагнув через бездну так долго томившего его ожидания неземной, еле уловимой ниточки надежды, изрядно потрепавшейся с годами. Это все что оставалось ему, ведь прошлое будет заставлять тебя спотыкаться ровно до тех пор, пока ты не перестанешь оглядываться. Как можно увидеть дорогу вперед, если глаза твои вечно смотрят не в ту сторону?

Глава 22. Решимость

[Ни в коем случае нельзя упускать время, пока есть решимость.

Обычно она быстро утекает сквозь пальцы,

оборачиваясь сомнениями.

И мы снова начинаем топить сами себя…]

Э. Сафарли