Анархизм

Всюду, где воцарился парламентский режим и где механизм политических партий имеет определенную хронологическою давность, другими словами, всюду, где политическое зодчество находится в руках профессиональных политиков, мы видим картины систематического подкупа населения, открытого и грубого преследования своих личных интересов, давления администрации, видим «политиканов» и «марионеток».

Чтобы убедиться в этом, вовсе не надо читать «анархистов». Довольно пробежать такие спокойные и солидные исследования, как книгу Брайса, Ш. Бенуа и особенно книгу Острогорского «О демократии и организации политических партий», где дается богатейший, почти исчерпывающий материал для суждения о политических обычаях и порядках избирательной борьбы в Англии и Америке[18]. «Недостатки» парламентаризма неотделимы от самого существа парламентарной демократии. Она сама есть великое зло.

* * *

Осуждая парламентаризм, анархизм осуждает и тот механизм, который лежит в основе его – механизм политических партий.

Партия – в условиях современного правового государства – есть орган политического представительства интересов определенной общественной группы или общественного класса[19].

Таким образом, партия становится аппаратом приспособления к государственно-правовому строю. Она есть группировка людей, примыкающих к общему политическому мировоззрению, объединенных однородной программой и подчиненных однородной, дисциплин. Задача ее – выявлять и представлять волю определенного общественного класса как в собственных партийных организациях, так и в соответствующих государственных и муниципальных учреждениях.

Сама же партийная организация в процессе дальнейшего развития приобретает следующие характерные особенности.

A) Члены партии, вступая в парламенте (центр современной партийной жизни) в сотрудничество с представителями иных враждебных партийных организаций, утрачивают чистоту классового идеала. Вначале представляемые классом, врываются чуждые им государственно-парламентские ноты, вырабатывается эклектическая, с урезками и оговорками, практическая программа действий (отличная от теоретической, сберегаемой для парадов), которая при слабости партии становится настолько эластичной, что постепенно утрачивает специфический классовый привкус и может быть подогнана к общему уровню программ, выработанных большинством парламента.

B) Представительство интересов становится сложной дипломатической миссией, требующей не столько ясного сознания классовых интересов, сколько умения проникать в мысли противника, улавливания шансов разнородных программ и искусного использования промахов противника. Подобная миссия не может быть поручена любому, для нее требуется известный образовательный уровень, умственная дрессировка, интеллигентность. Представительство становится профессией; образуются партийные комитеты, канцелярии, сформированные наполовину на бюрократических, наполовину на филантропических началах, с неизбежной иерархией и столь же неизбежным паразитизмом. Представительство в парламенте становится соблазнительной карьерой.

Партийные организации наполняются людьми, чуждыми своим классовым происхождением, своим «бытом», даже своей подлинной «психологией» (для партийного человека довольно внешнего сочувствия – принятия программы) тому классу, интересы которого они представляют. Так у партийного человека между его экономическим положением и его идеологией может не быть никакой связи. Миллионеры и нищие могут быть членами одной партии. Столь же разнородны и клиенты последней.

Разросшаяся партийная организация превращается в совершенно самостоятельную среду, которая, хотя и прислушивается к хору классовых голосов, но в большинстве случаев имеет свое предопределенное мнение, выработанное передовыми мыслителями, дискуссиями и турнирами партийных людей, партийной прессой. Мнение это становится обязательным правилом поведения для людей класса. Постепенно представительство вырабатывается в тяжелый самодовлеющий аппарат, оторванный от экономической основы и тем не менее претендующий управлять классом.

Так рождается партийная гегемония.

С) Обособление партийного механизма и своеобразное его рекрутирование порождают еще одно любопытное явление.

В партийной организации, заполненной «интеллигентскими профессионалами», царит культ разума (партийного), – вера в его неограниченную силу и пренебрежительное отношение, если не совершенное игнорирование реальных запросов жизни. Партийная работа всегда носит характер отвлеченности, схематизма. Партийные рационалисты обладают секретом и монополией социологического прогноза. От дня образования партии до достижения «конечных целей» им известно все наперед. Этим поверхностным универсализмом подготовляется партийный авантюризм, те, в сущности, безответственные выступления, которые являются самой страшной язвой партийной жизни. Партийные мудрецы на основании произвольных построений и столь же произвольных истолкований их, провоцируют класс на выступления, быть может, чуждые реальным условиям, в которых он живет.