Анархизм

Прежде всего самое развитіе общественности несло освобожденіе своему антагонисту. Крупные политическіе перевороты, революціи были одновременно новыми завоеваніями личныхъ правъ. Деклараціи, кодексы оставались ихъ памятниками. Такъ ране другихъ съ возвщеніемъ свободы совсти пали религіозныя путы.

Правда, ростъ культуры есть вмст ростъ задачъ общественнаго союза. Полномочія его расширялись и онъ закрплялъ свои позиціи желзной организаціей. Такъ — разростаніе общественности, или, какъ ея выраженія, государственной дятельности, знаменуется постояннымъ ростомъ бюджета.

Но, съ одной стороны, простого наблюденія политической дйствительности довольно, чтобы видть, что ростъ общественной власти, за счетъ личныхъ правъ, нын возможенъ и терпимъ лишь въ области экономической. Вншнія организаціи, загромождающія новый міръ и пугающія насъ призраками новыхъ формъ закрпощенія, создаются почти исключительно въ хозяйственныхъ цляхъ.

Съ другой стороны, именно въ усложненіи общественности, рост ея функцій и органовъ — лежитъ залогь дальнйшаго освобожденія индивидуальности. Прежнее общество поглощало личность, ибо послдняя принадлежала ему всми сторонами своего существованія. Контроль общественности былъ неизбженъ, да и самое благополучіе личности зависло всецло отъ благосклонности коллектива.

Эта централизующая сила, порожденная живыми реальными потребностями, въ наши дни боле не можетъ быть оправдана и мсто ея занимаетъ противоположная тенденція — центробжная.

Современный коллективъ къ тому-же слишкомъ обширенъ, чтобы опекать каждую личность. Личность находится съ нимъ въ самыхъ разнообразныхъ соотношеніяхъ и уже эта многочисленность связей позволяетъ личности ускользнуть отъ опеки и бжать кабалы неизбжной въ однородности примитивнаго общества. Ростъ соціально-экономической дифференціаціи есть, такимъ образомъ, одновременно и ростъ автономіи личности. Прогрессъ общественности становится процессомъ непрерывнаго освобожденія личности и, слдовательно, ея собственнаго прогресса.

Наконецъ, многообразіе современной личности длаетъ ршительно невозможнымъ удовлетвореніе ея запросовъ собственными средствами. И прогрессирующая общественность приходитъ ей на помощь. Она даетъ личности — транспортъ, дворцы и парки, школу, музей, библіотеку.

Прогрессъ общественности и личности заключается въ углубленіи ихъ взаимодйствія.

7) Всесторонняя оцнка общественности не можетъ не поставить передъ нами и проблемы великихъ людей.

Какъ возможенъ вообще великій человкъ: геній, вождь, герой, выдающаяся индивидуальность?

Не есть-ли геній въ его своеобразіи, оригинальности его цлей и средствъ, въ его видимой враждебности всему «соціальному» — уже самъ по себ наиболе яркое отрицаніе общественности? Что связываетъ съ ней великаго человка, если она ему готовитъ обычно трагическую судьбу — быть непонятымъ, часто гонимымъ. Чмъ обязанъ онъ общественности, если сущность его индивидуальности и его творческой воли — является живымъ опроверженіемъ его психическихъ критеріевъ и ея воспитательныхъ пріемовъ?

Кому обязаны ихъ геніемъ — Сократъ, Галилей, Э. По, Толстой, «своей» общественности, міровой культур или только самимъ себ?

Что подтверждаютъ они? Или они — совершенное исключеніе въ рядахъ общественной закономрности, дарвиновская «счастливая случайность»?

Я полагаю — нтъ! Геній — великая человческая радость, великій брать, который творческимъ горніемъ своимъ пріобщаетъ насъ вчности и тмъ даетъ самое большее доказательство любви, какое вообще можетъ быть дано человкомъ! Черезъ творческій полетъ генія связываемъ мы себя со всмъ нашимъ прошлымъ и будущимъ, въ геніи постигаемъ наши возможности, геніемъ можемъ оправдать нашу общественность.

Именно геній и есть величайшее торжество общественности, ибо что иное геній, какъ не синтезъ всего, что смутно предчувствуется, бродитъ, и не находитъ себ формы въ самой сред, взростившей генія? Геній — живой, органическій, своеобразный синтезъ, способность въ многогранной воспріимчивости объять все, доступное другимъ лишь по частямъ. Отсюда тотъ восторгъ и преклоненіе, которымъ встрчаютъ дло генія вс, кто узнаетъ въ немъ свои тайныя предчувствія и въ совершенной форм познаетъ свои собственныя стремленія. Отсюда глумленіе и ненависть всхъ тхъ, кто инстинктивно чувствуетъ въ геніи способность встать надъ уровнемъ среды и, пренебрегая всмъ условнымъ и относительнымъ, выявить въ творчеств своемъ элементы вчнаго — говорить не только о настоящемъ, но приподнять завсы будущаго!

Такъ только можетъ понимать генія анархистское міровоззрніе.

Такъ опредлялъ генія анархистъ-философъ — Гюйо. «Геній — пишетъ онъ въ изслдованіи «Искусство съ точки зрнія соціологіи» — быть можетъ, боле другихъ представляетъ ineffabile individuum и въ то же время онъ носитъ въ себ какъ-бы живое общество... Способность отдляться отъ своей личности, раздвояться, обезличиваться, это высшее проявленіе общительности (Sociabilit`e) ...составляетъ самую основу творческаго генія»...