Анархизм. Суть анархизма

Идея правительства, говорит он в своей «Idée générale», происходит из семьи; она возникла из семейных нравов и домашних привычек; нет никакого противоречия потому в том, что правительство кажется обществу настолько же естественным, насколько и отношение между отцом и его детьми. Опыт на самом деле показывает, что правительство всегда и повсюду, сколь демократично бы оно ни было по своему происхождению, стоит на стороне образованнейших и наиболее богатых классов против классов беднейших и многочисленнейших; что оно, после того как сначала показало себя очень либеральным, становится всегда все более и более реакционным; и наконец, что, вместо того чтобы справедливо додерживать свободу и равенство между всеми, оно упорно старается уничтожить их благодаря своей склонности к привилегиям.

Поэтому все дело заключается теперь в том, чтобы, убедившись во всем этом, устранить правовой порядок на том основании, что он становится излишним, раз создается естественный гармонический порядок свободных сношений. Нужно взять за принцип то, что труд нельзя организовать, что он может это сделать только сам. Для этого нужно, чтобы каждый сделался господином самого себя, чтобы на место прежних политических властей стали экономические силы. Вместо законов должны быть свободные договоры, заключаемые членами отдельных — неправовых — свободно образовавшихся союзов друг с другом на том основании, что никто против своей воли не должен подчиняться авторитету какого-либо общества и что свободное творчество и беспрепятственный обмен продуктов должны господствовать безусловно.

Возможно ли это вообще? И в какой форме и каким путем нужно действовать ради достижения такой цели?

Ко времени своего полного присоединения к анархизму Прудон не только отвечал на первый вопрос утвердительно, но и второй постарался разрешить определенным образом. Средством должен был послужить его возбудивший столько толков обменный или народный банк. Я отмечу здесь интересные основные черты этого проекта.

Согласно этому последнему, отношения обмена и кредита должны были быть поставлены при помощи «мутуалистической» системы на совершенно новый базис тем, что деньги уничтожались и всякий процент изгонялся. Участвующие в народном банке производители должны были доставлять в банк свои продукты, как то: платье, средства потребления, мебель, предметы роскоши и т. д.; банк же должен был контролировать и устанавливать цены этих товаров при помощи оценщиков. Но при этом должно было исчисляться только затраченное на изготовление рабочее время и издержки производства; прибыль во всех формах должна была быть устранена. Клиент получал за свои товары обменный бон, на который он мог взять себе другие предметы из банка. Ввиду того, что банк, кроме того, своим покупателям выдавал безвозмездно ссуды, деньги и проценты должны были исчезнуть, сделки постепенно должны были совершаться только при помощи вышеуказанных обменных знаков; и таким путем предположенная Прудоном естественная гармония социальных отношений должна была осуществиться. «Мой проект банка, — говорит он в одном, вполне правильно много раз подчеркиваемом Дилем месте, — представлял собою только доказательство того, что государственная власть потеряла право на существование. Я требовал такого учреждения, достижение которого имело бы своим следствием то, что вся правительственная машина постепенно была бы устранена. Государство было бы ничто со своей армией в 500 000 человек, со своим миллионом чиновников, со своим бюджетом в два миллиона». Открытый по этому плану в Париже в феврале 1849 года народный банк, в котором уже при его основании принимало участие 12 000 производителей, был задержан в своем развитии благодаря понесенному Прудоном за политические проступки наказанию — заключению в тюрьме — и скоро пришел к концу. Нас интересует здесь только теоретическая сущность стремлений этого социального политика.

Мнение о существовании естественной гармонии как закономерном основании социальной жизни неверно. Если до сих пор еще не постарались вообще дать ясный отчет об изложенном направлении анархизма или убедительно опровергнуть его, то это имело, вероятно, свое главное основание в том, что совсем не ясно представляли себе и понимали понятие социальной жизни, как понятие долженствующего быть здесь исследованным предмета научного рассмотрения. Вместо того чтобы придать этому понятию только такой характер, что социальная жизнь является содержанием упорядоченных взаимных отношений между людьми, перед некоторыми писателями носится при этом более или менее сознательно какое-то нечто естественного характера, при наличности в основании ложного мнения, будто социальная жизнь может только в некоторых случаях находиться под влиянием человеческого урегулирования, — тогда как на самом деле она имеет смысл и существует вообще только при предположении установленных человеком правил.

Я остановлюсь теперь на том ходе мыслей, которого придерживается Прудон.