Анасейма

Праздник почти получился, гости дождались торт, несмотря на мрачное настроение именинника. Медицинская тема за столом не утихала, но Илья не вслушивался в разговор, налегал на вино. Последнее время алкоголь немного притуплял тоску и дарил яркие сны, где Марина приходила к нему, и они снова катались на «Афалине». Он презирал самого себя за это болезненное желание видеть её, за эту хандру, за слабость.

 Вика заметила, что он опьянел, и отодвинула в сторону бокал, накрыла его руку ладонью.

– Хватит.

Илья сфокусировал на ней мутный взгляд.

– Ты права, хватит, – легко согласился он, подразумевая не вино.

Слегка пошатываясь, Илья вышел на лестничную площадку, упёрся локтями о перила и наклонился над уходящей вниз лестницей. Запустив пальцы в растрёпанную шевелюру, устало помассировал пульсирующую болью голову.

 Дверь скрипнула, из-за неё показалась Вика.

– Можно с тобой постоять?

Илья безразлично пожал плечами.

– Стой.

Она примостилась рядом, только расположилась лицом к Илье, упираясь поясницей в перила.

– Когда маме скажешь, что на сессию тебя всё равно не допустят?

Илья хмыкнул.

– Скажу. Новость её не порадует.

Вика чуть сдвинулась, коснулось его локтя.

– Илья… – дождавшись, когда он повернётся, она смущённо улыбнулась: – С днём рождения.

Он смотрел на её милое лицо, голубые глаза и мелкие веснушки, задорно рассыпавшиеся по щекам. Резко дёрнулся вперёд и поцеловал. Вика не отклонилась, обняла за шею и ответила на поцелуй, будто готова была к нему в любой момент. Так на самом деле и было. Она ждала этот поцелуй несколько лет, надеялась, мечтала ночами, представляя, как это будет. Илья же не видел её, пытался почувствовать удивительно опьяняющую волну, что накрывала рядом с Мариной. Чуда не произошло: Вика была нежной, техникой этого приятного действа владела явно лучше Анасеймы, но эмоции не всколыхнулись, сердце не отозвалось. Он заметил, как сильно она старается сделать всё правильно: мягко, нежно, где нужно добавить язык, уделить внимание нижней губе и не забыть про верхнюю.

Илья первый отстранился. Отступив на шаг, нервно взлохматил волосы.

– Вик, прости. Я просто выпил лишнего.

Она приблизилась, мягко провела ладонью по его груди, но как только наткнулась на ракушку, нахмурилась. Илья опустил взгляд на её пальцы, пренебрежительно держащие раковину морского гребешка. Аккуратно высвободил ракушку из её руки и снова спрятал за воротник футболки.

Вика печально улыбнулась.

– Я всегда рядом. Знай это.

Илья обошёл её и взялся за ручку двери.

– Мне явно нужно проспаться. Спасибо, что поздравила. Родителям тоже передавай благодарность.

Илья не остался ночевать в родительском доме, едва гости ушли, тоже засобирался в свою съёмную квартиру. Раиса Константиновна убеждала остаться и лечь в старой спальне, но он не поддался на уговоры, накинул куртку и принялся зашнуровывать ботинки. Вячеслав Аркадьевич тоже обулся.

– Не вызывай такси, я тебя отвезу.

Илья поднялся, устало опёрся о стену.

– Спокойной ночи, спасибо за ужин.

Раиса Константиновна приблизилась, чтоб обнять сына, унюхав запах алкоголя, скривилась.

– Ты бы поменьше пил. Дима говорит, что тебе уже и повод для этого не нужен.

– А ты побольше слушай Диму. Нашла истину в последней инстанции.

Илья и не заметил, как мгновенно вскипел, за секунду из расслабленно-муторного состояния перешёл в озлобленное раздражение.

Вячеслав Аркадьевич вытолкал сына из квартиры и поспешно захлопнул дверь. Заговорил только в машине. Неожиданно, без экивоков и предисловий, спросил прямо в лоб:

– Это всё Маринка, да? Анасейма твоя виновата? Из-за неё ты сам на себя не похож? – не дождавшись подтверждения, продолжил: – Дима, рассказал, где вы побывали летом, можешь не конспирироваться. Рае не скажу.

Илья сжал кулаки, так что онемели предплечья.

– Я не хочу о ней говорить.

Вячеслав Аркадьевич бросил на сына хмурый взгляд и снова посмотрел на дорогу.

– Я не знаю, что произошло. Видимо, что-то ужасное. А ведь Рая с самого первого приезда говорила, что не нужно нам отдыхать в Штормовом, не к добру это. Марина оказалась не милой девочкой, а, вероятно, самой настоящей стервой. Вон, что с тобой сотворила, смотреть страшно.

Илья резко развернулся, едва удержался от того, чтоб не ударить собственного отца.

– Не смей её так называть!

Заканчивая предложение, понял, что опять погрузился в пучину противоречивых чувств. Он ненавидел Марину, но не мог позволить, чтоб её ненавидел кто-то ещё.

Вячеслав Аркадьевич задумчиво побарабанил пальцами по рулю.

– Я тебе сейчас открою простую истину: всё проходит, время лечит. Когда-нибудь ты будешь вспоминать свою первую любовь с благодарностью и даже теплотой. Почти у всех она несчастливая, и заканчивается разбитыми мечтами и кровоточащим сердцем. Второй раз любить уже проще, не так мучительно, душа закаляется, обрастает бронёй, так просто её уже не ранить. А первая любовь на то и первая. Не всегда совпадает с последней.

Илья не ответил, глядел на своё отражение в боковом стекле, а видел размытый образ Анасеймы. Она опять преследовала его.