Анасейма

Илья дёрнул плечом, хотел накричать на него, но, увидев его печальное лицо, сдержался.

– Пойдём.

Они как раз пересекли рощу лохов, когда увидели на тропе, уходящей к заповеднику, Марину. Она шла медленно, сбивая тонким прутиком головки цветов в траве, лохматая, уставшая, с опухшими от бессонницы веками.

Илья ринулся Марине навстречу, но за шаг до неё остановился, словно налетел на стену.

– Анасейма, ты живая или призрак? Ты мне мерещишься?

Марина приблизилась к Илье и, обняв за шею, прижалась щекой к его щеке.

– Не знаю. Как будто мёртвая.

К дому шли вдвоём, держась за руки. Дима побежал на пляж, обрадовать Счастливчика, что его дочка нашлась.

Едва они повернули на улицу, как увидели Татьяну. Она неслась по улице в развевающемся платье с растрёпанными волосами. Марину увидела ещё издали, как и Илья не могла поверить, что она жива и невредима, не доверяла собственным глазам.

Она притянула к себе безвольную дочку, не обратила внимание на её слабое сопротивление и на то, что руку Ильи она так и не выпустила, позволила себя обнимать, продолжая сжимать его пальцы.

– Марина, как же ты нас напугала! Где ты была?! – Татьяна чуть отстранилась, оглядела её лицо, и снова принялась обнимать и целовать куда придётся. – С тобой всё в порядке?

Во дворе пришлось расцепить руки, Татьяна повела Марину в дом, а Илья остался стоять на пороге в растерянности и одиночестве. Там его и застал Счастливчик. От волнения и быстрого бега он тяжело дышал, а глаза его метались, как у сумасшедшего.

– Марина нашлась?

Илья кивнул и отступил в сторону, боясь, что Счастливчик его затопчет.

В «скворечник» он не пошёл, хотя в сон клонило нестерпимо, веки словно налились свинцом и зудели. Он сел на качели, намереваясь дождаться Марины, но не заметил, как отключился.

Проснулся Илья в одно мгновенье от сдавленного крика в глубине дома. По голосу безошибочно опознал Марину. Вскочил с качелей в растерянности, не сразу понял, где находится, и что произошло накануне. Двор пустовал: устав от поисков, все участники спасательной операции спали. Инна и Алсу даже душ не приняли, так и уснули поверх покрывал на кроватях.

Из открытого окна послышался ещё один едва различимый вскрик. Не раздумывая больше ни секунды, Илья ринулся в дом Юдиных. В коридоре на мгновенье растерялся и прислушался, повернул в сторону широкой комнаты, выходящей на открытую веранду. В дверях его встретила Татьяна. Она преградила ему путь, закрывая проём рукой.

– Не надо Илья. Это тебя не касается.

– Что происходит?

– Ничего.

В этот момент снова раздался тихий вскрик.

Лицо Татьяны скривилось мукой, по щеке потекла слеза, но она не отошла.

– Иди спать, всю ночь глаз не сомкнул.

Илья опустил взгляд и сделал вид, что послушно отступает, но стоило Татьяне сдвинуть руку, как он ринулся в проём.

Вбежав в комнату, замер в двух шагах от Марины.

Вернувшись домой, она так и не переоделась. На ней был всё тот же белый купальник. Поперёк загорелой спины, выползая на ягодицу, белела вспухшая от удара ремнём полоса. Ещё одна, пересекая бедро, переходила на живот. Счастливчик держал её за руку и пытался развернуть к себе спиной, но Марина вырывалась и просила, почти жалобно. Такого голоса Илья никогда у неё не слышал.

– Пап не надо, пожалуйста, я знаю, что виновата. Пожалуйста. Пожалуйста.

Почти два года Счастливчик не наказывал её ремнём, она уже решила, что достаточно выросла для такого «детского» наказания, и это давно в прошлом. Теперь же ощущала не столько страх, сколько унижение и обиду.

Счастливчик дёрнул Марину за руку, она потеряла равновесие и всё-таки развернулась к нему боком, ремень тут же хлёстко прошелся по её ягодицам, слегка стягивая тонкую ткань плавок. Счастливчик снова замахнулся, но ударить не успел, Илья кинулся вперёд, и закрыл собой Марину. Поясницу обожгло болью, но он не сдвинулся, только зажмурился. Застыл и приготовился к следующему удару, но его не последовало.

– Не лезь! – взревел Счастливчик.

Илья развернулся к нему лицом, продолжая закрывать собой Марину, чуть расставил руки в стороны.

– Вы с ума сошли? Ей двенадцать лет! Как можно ремнём наказывать?!

– Я сказал: уйди по-хорошему, иначе и тебе достанется.

Марина коснулась ладонями спины Ильи и выглянула из-за его плеча. Лицо отца казалось неподвижным, но она знала, что такое оно бывает именно во время приступа гнева.

Илья чуть отклонился назад, но уйти и не подумал.

– Не трогайте её.

Счастливчик замахнулся и ударил ремнём по собственной ладони:

– Уйди, сучоныш. Она моя дочь, и я имею право её наказывать!

Илья почувствовал, как дрожат руки Марины на его спине. Прямо над ухом услышал её шепот:

– Уходи, пожалуйста. Так будет лучше. Он просто меня накажет и успокоится.

От её тихого голоса и готовности принять жестокое наказание он вскипел в одно мгновенье. В глазах заплясали мушки, в ушах зашумел пульс.

– Да вы трус и урод! Да, урод! Вот вы кто! Поднять руку на собственную дочь! Вас можно только ненавидеть и презирать! Я вас ненавижу!

Илья резко дёрнулся вперёд и схватил за конец ремня, потянул на себя.