Анасейма

После первых трёх операций, Алсу действительно похорошела ещё больше, хотя казалось, куда уж красивее. Кончик носа укоротился, обрёл милую, немного детскую форму, верхняя губа привлекательно припухла. С грудью Алсу не стала мелочиться, увеличила сразу на два размера. А потом она впала в зависимость от пластики. Любое отклонение от созданного в голове идеала безжалостно урезала руками хирургов, всегда находила в себе то, что не дотягивало до совершенства и меняла, меняла… пока не перестала быть похожей на саму себя. Она и сейчас выглядела красивой, но какой-то усреднённой, слишком симметричной.

– Я смотрю, вы с Даниилом уже познакомились. – Алсу обняла мужчину за шею и чмокнула в щёку. – Мы несколько дней пробудем в Штормовом, а потом поедем в Италию. Мама, скорее всего, уже поправится, и не будет нужды торчать нам всем здесь. А ты когда уезжаешь?

Марина смахнула прядь волос, вытерла вспотевший лоб.

– Никогда. Я навсегда вернулась.

* * *

После летних каникул Марина отходила на гимнастику ровно неделю, пока не встретила в фойе свою маму. Татьяна стояла у окна в лёгком платье, теребила в руках шляпу. Виталий Карлович как обычно возмущался прогулами и восхищался спортивными данными своей подопечной. Хвалил он редко, сдержанно, всегда опосредованно. Никогда не говорил в лицо, что гордится или доволен, если хотел «преподнести пряник», обращался к другому тренеру или родителям в присутствии гимнастки и обсуждал успехи как бы невзначай, чтоб не избаловать. Прятал одобрение в ворохе совершенно посторонней информации. Вот и сейчас он взмахнул рукой, изображая гимнастический элемент и произнёс:

– Нужна сдать деньги на магнезию, в этом году Марина, скорее всего, возьмёт золото на бревне, если вдруг не появится другая конкурентка. Вы заполнили заявление?

Татьяна кивнула, сдерживая улыбку. Мариной она гордилась.

– Заполнила, врачей уже проходим.

– Не было проблем? – поинтересовался тренер, стараясь продлить беседу и возможность видеть Татьяну.

Марина вышла из раздевалки, понаблюдала за частью разговора и направилась к выходу. У двери оглянулась и бросила через плечо:

– Я больше не буду ходить на гимнастику.

Татьяна и Виталий Карлович застыли с открытыми ртами. Тренер первый пришёл в себя, хоть и растерялся больше.

– Почему?

Марина подняла взгляд к потолку, как будто задумалась.

– Не хочу.

Заставить вернуться в секцию не смог даже Счастливчик, хотя бесновался он жутко, даже попытался выхватить ремень, но увидев взгляд Марины, замер с расстегнутыми штанами, а потом молча затянул пряжку.

– Как хочешь.

Татьяна уговаривала дольше. Рисовала заманчивые картины олимпийских высот, чуть ли не плакала, взывала к разуму.

– А тебе не жалко потраченные на гимнастику годы? Сколько ты тренировалась? Семь лет? Больше половины своей жизни!

Марина намеренно игнорировала такие беседы, продолжая заниматься тем, чем и занималась до того, как Татьяна начала давить на совесть.

 Татьяна не узнавала свою ласковую фантазёрку Марину. Она больше не делилась с ней своими идеями, не бежала с вопросами и смотрела по-другому, с затаённой обидой. Никогда раньше её прозрачные глаза не казались такими колючими. А ещё Марина завела новую привычку – собирала ненавистные рапаны и перекидывала через забор к соседу.

Татьяна успокаивала себя, что это всё переходный возраст, но отдаление дочек переживала тяжело. У Алсу появились свои тайны, после школы она с подружками ездила в Анапу, иногда от неё пахло сигаретами или алкоголем. Ожидаемо появился постоянный ухажёр. В отличие от Женьки, Марининого одноклассника, он не вызывал доверия. Явно был старше. Нагловатый, развязный и, естественно, красивый. Пока ещё Алсу держалась в рамках, возвращалась не слишком поздно и даже в одежде не опускалась до вульгарности, балансируя на грани. Шикарные волосы остригла до плеч и снова перекрасила в рыжий цвет.

С шестого класса между Мариной и Инной началось негласное соперничество в успеваемости. Обе выбились в отличницы, но если для Инны это было действительно важно, и каждый промах она воспринимала как трагедию, то Марина просто убивала свободное время, появившееся после того, как она бросила гимнастику. Гнев Инны её подзадоривал, ей нравилось злить её, вытягивать эмоции из уравновешенной сестры.

В средней школе прогуливать оказалось ещё проще, главное не пропускать контрольные, и ближе к выставлению четвертных изображать примерную ученицу. Теперь Марина убегала не только к морю, но и в дельфинарий. Папа её одноклассника Женьки дрессировал морских котиков и часто проводил сына и его подругу к бассейну. Ребята охотно помогали драить полы и собирать мусор между скамеек после выступления. К Марине привыкли настолько, что даже когда она являлась без сопровождения, пускали в зал и позволяли смотреть тренировки.