Анасейма

– Справа ещё осталась неподстриженная лоза, – вдогонку крикнула Марина. Она никак не могла понять озлобленное настроение Ильи, он явно бесился, зрачки превратились в острые точки, глаза казались непривычно синими, а обаятельная улыбка обратилась в плотно сжатые губы.

Илья приставил лестницу к стене гаража, нашёл взглядом упомянутую лозу и шумно выдохнул.

– Есть маркер или фломастер?

Марина стянула с плеч рюкзак, покопавшись, нащупала фломастер и протянула Илье.

– Только чёрный.

Сняв зубами колпачок, он, присев, упёрся коленом в землю, и написал прямо на мыске её белого кроссовка «лево», немного поколебался и для симметрии на другом вывел «право». Поднял взгляд на Марину, склонившуюся над ним. Пряди длинных волос касались его скул, щекотали. Он вытянул изо рта колпачок и закрыл фломастер.

– Надеюсь, года тебе хватит, чтобы запомнить, где право, а где лево, иначе не видать тебе прав на «Афалину».

– Спасибо. И всё-таки лозу ты не достриг… слева.

– И обои я тоже не содрал. Можешь со мной не расплачиваться.

Он положил секатор на стол, нарочно громко хлопнув по деревянной столешнице.

Марина оглянулась на маму, та только пожала плечами и плотнее закуталась в плед.

– Устал, наверное. С обеда на беседке висел.

Марина оставила рюкзак на качелях и ушла к морю, бродила несколько часов, пиная рапаны и рассматривая на песке свои исчезающие следы. Вернулась домой, когда все уже разбрелись по спальням и, судя по количеству грязной посуды в раковине, поужинали. Она переоделась в домашнюю одежду, наскоро перекусила, и с чашкой чая побрела в свою спальню. Дверь в комнату Ильи оказалась открытой, сам он лежал на кровати на животе, уперев локти в матрас. Она приостановилась, едва не плеснув на живот чаем.

– Что читаешь?

Илья медленно повернул голову.

– Лекции.

Марина вымученно вздохнула.

– Мне тоже нужно к занятиям готовиться.

– Неси сюда свои учебники, будем вместе учиться.

Марина сходила в комнату, вернулась с книгами в одной руке и всё с той же чашкой чая в другой.

Села около постели, упираясь лопатками в мягкий бортик. Чашку поставила прямо на пол, сплела ноги по-турецки и уложила книгу перед собой. Илья чуть сдвинулся, и свесился с края кровати прямо над плечом Марины.

– Что у вас по программе? Изучаете, с какой стороны у коровы вымя?

Марина чуть отклонилась, иначе поворот головы грозил обернуться прикосновением к щеке Ильи.

– Ты что? Это уровень второго курса. Мы пока только хвосты исследуем.

Он отполз немного назад и погрузился в свою тетрадь. Изо всех сил делал вид, что читает и даже периодически перелистывал страницы, чтобы притворство выглядело достоверным, на самом же деле буквы расплывались перед глазами, он то и дело смотрел на тёмную макушку Марины и виднеющееся в прядях розовое ухо.

Казалось, она забыла о его существовании, читала молча и периодически отпивала из кружки горячий напиток. Опустошив чашку, потянулась и поставила её на тумбочку, бросила на Илью короткий взгляд и снова отвернулась.

– А как твои родители познакомились?

Илья не сразу сообразил, что Марина обращается к нему, он сосредоточенно разглядывал её затылок, открывшийся, как только она перекинула волосы через плечо. Вдоль шеи осталась только одна лёгкая курчавая прядь – завлекалочка, вспомнил он, как называла их Татьяна, и не мог не согласиться. Ещё какая завлекалочка.

– Вспомни, кем они работают, и сама догадаешься.

Марина развернулась к Илье, положила подбородок на скрещенные руки.

– Мама пришла на приём или папа?

Илья придвинулся ближе, остановился, как только почувствовал, что Марина готова сбежать.

– Мама пришла. Она не знала, что отец мужчина. Фамилия у него Петрушенко. Зашла в кабинет, а потом чуть не сбежала, когда он заставил раздеться и залезть на кресло. Он её обозвал курицей, а сам не смог забыть. Очень ему запомнилась настолько принципиальная девушка. Это я, естественно, знаю от папы, мама вообще не рассказывает подобное, и не подозревает, что я в курсе деталей их знакомства. А твои как встретились?

Марина широко зевнула.

– Папа отвоевал маму у песчаных фей, отдал за неё сундук пиратского золота, пять самых дорогих воспоминаний и возможность родить сына.

Илья печально ухмыльнулся, почувствовав в словах горечь.

– Круто, у твоих интереснее.

Марина пристально смотрела на его губы. Он заволновался: неужели она не понимает, какие мысли его посещают в этот момент? Как можно быть такой непробиваемой? Ещё секунда и Илья готов был наброситься на Марину без предупреждения, а там будь что будет, пусть хоть бьёт его, хоть кусает, ему уже было всё равно.

– Усы всё-таки паршиво выглядят. Как будто грязь под носом.

Эта фраза здорово отрезвила Илью.

Он спустился с кровати на пол, сел рядом с Мариной, упираясь спиной в мягкий бортик, и задумчиво потёр гладкий подбородок, его он побрил накануне вечером.

– Я же обещал отрастить усы. Спор есть спор.

Марина встала.

– Где твоя бритва и пена?

– В ванной на полке. Не пена, там гель.

Марина обошла его вытянутые ноги и вышла из комнаты. Вернулась меньше чем через минуту. В одной руку держала бритву и тюбик с гелем, в другой – полотенце.