Анастас Микоян

Первый такой документ — это Постановление ЦИК СССР о «О порядке ведения дел о подготовке или совершении террористических актов», принятое 1 декабря 1934 года, в день убийства Сергея Кирова. Постановление разрешало вести дела по обвиняемым в подготовке и совершении террористических актов в ускоренном порядке, следствие заканчивать в срок не более 10 дней, дела слушать без участия сторон, кассационных жалоб и прошений о помиловании не допускать, приговоры к высшей мере наказания приводить в исполнение немедленно.

Этот закон был принят вечером 1 декабря, в кабинете Сталина, через считаные часы после выстрела в Ленинграде, безо всякого обсуждения. Потом это постановление попытались привести в соответствие с другими законами, прежде всего наладили согласование приговоров с Военной коллегией Верховного суда СССР, но уже в 1936 году постепенно установился другой порядок, а именно: все приговоры утверждались Политбюро.

Сотрудники НКВД арестовывали людей, проводили следствие, далее составлялись списки приговорённых: сейчас их называют «расстрельные списки». С этими списками Ежов отправлялся к Сталину. Тот ставил свою подпись (как правило, первым). Вслед за Сталиным подписывали другие члены Политбюро, иногда также кандидаты в члены Политбюро. Сейчас найдены и опубликованы многие сотни таких списков.

Закона, который бы обязывал членов Политбюро подписывать расстрельные документы, не существовало. Формально каждый мог отказаться. Возможно, кто-то отказывался или пытался возражать. Обстоятельства неизвестны: всё происходило в узком кругу за закрытыми дверями. Завизированные списки засекречивались. Эти собрания в узком кругу не оформлялись как заседания Политбюро. Протоколы, соответственно, тоже не велись.

Второй ключевой документ — это приказ Николая Ежова № 00447 от 30 июля 1937 года: «С 5 августа 1937 года во всех республиках, краях и областях начать операцию по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников». Все репрессируемые разбивались на две категории: проходившие по 1-й категории подлежащие расстрелу, по 2-й — заключению в лагерь либо в тюрьму на срок от 8 до 10 лет. В том же приказе установлены лимиты по обеим категориям для каждой республики, края или области. Все лимиты в тексте приказа сведены в единую таблицу. Например, по Белорусской ССР: по 1-й категории — 2 тысячи, по 2-й — 10 тысяч, всего 12 тысяч. По Армянской ССР: по 1-й категории — 500, по 2-й — 1000, всего полторы тысячи. По Московской области: 5 тысяч по 1-й, 30 тысяч по 2-й, всего 35 тысяч. Последняя позиция в таблице — это заключённые лагерей: было предписано расстрелять 10 тысяч. Приказ разрешал репрессировать семьи приговорённых: водворять в лагеря или переселять.

Проводить приказ в исполнение должны были «Тройки», их состав поимённо также перечислен в приказе: на каждую республику, край, область по три фамилии. Например, состав «Тройки» по Московской области: председатель — начальник областного Управления НКВД Станислав Реденс, члены — областной прокурор Константин Маслов, 2-й секретарь Московского горкома партии Алексей Волков.

Приказ предписывал в первую очередь работать по 1-й категории, то есть в первую очередь — расстреливать, а уже потом — сажать тех, кто не подлежит расстрелу. Время и место исполнения приговоров засекречивались. Общее руководство проведением операций было возложено на 1-го заместителя Ежова, начальника Главного управления государственной безопасности Михаила Фриновского. (Он, как и его шеф Ежов, был уничтожен машиной, которой сам управлял: расстрелян в феврале 1940 года. Расстреляны также его жена и 18-летний сын.) Операция начиналась 5 августа 1937 года и должна была закончиться в четырёхмесячный срок.

Этот приказ опубликован. Общее количество репрессируемых по 1-й категории, то есть подлежащих расстрелу, каждый может посчитать сам. У меня получилось 85 тысяч человек.

Цифры расстрельных лимитов не являлись окончательными, их можно было увеличить либо уменьшить, но только по согласованию с Москвой. Самочинное увеличение лимита не допускалось. Списки на репрессируемых составлялись на местах. Каждый глава НКВД республики, края, области получил предписание уничтожить твёрдо определённое количество врагов. И, разумеется, отчитаться о выполнении плана.

Приказ содержал полный регламент: сколько расстрелять, какие именно товарищи за это отвечают, какие документы составляются — ордера, протоколы, оперативные материалы и т. д. Приказ предписывал изымать у арестованного: «оружие, боеприпасы, военное снаряжение, взрывчатые вещества, отравляющие и ядовитые вещества, контрреволюционную литературу, драгоценные металлы в монете, слитках и изделиях, иностранную валюту, множительные приборы и переписку».