Анастасия. Загадка великой княжны

Возникшие вокруг этого интриги могли превзойти ситуацию при любом королевском дворе Европы. Еще больше посетителей стало являться в квартиру Кляйстов в надежде приобрести расположение Анастасии и получить – что? Анастасии нечего было им предложить, кроме своего расположения. Очевидно, некоторым этого было достаточно. Когда барон фон Кляйст приводил к ней гостей, Клара Пойтерт и супруга капитана фон Швабе Алиса подстрекали ее отказываться от встреч. Алиса фон Швабе пустилась в эти интриги с наслаждением и проявила себя в них первоклассной специалисткой.

Напряжение росло с каждым днем, постепенно становясь непереносимым. Одиннадцатого августа баронесса фон Кляйст, до того старавшаяся быть выше всех этих неприятностей в своем доме, запретила Кларе появляться у себя. В тот же вечер явилась Алиса фон Швабе и несколько часов провела наедине с Анастасией. После этого Анастасия вышла в слезах и на вопрос барона фон Кляйста, что случилось, отвечала, что не может говорить с ним об этом, не обсудив все прежде с г-жой фон Швабе. «Несомненно, – писал барон, – что г-жа фон Швабе оказала крайне неблагоприятное воздействие на психическое состояние больной».

В конце концов Анастасия провела их всех. Доктор Шилер заметил, что она поправилась после серьезной болезни на удивление быстро. «Больная пришла в нормальное состояние, – отмечал он радостно. – Она снова на ногах и чрезвычайно бодра».

Когда доктор Шилер нанес очередной визит, он обнаружил, что в его услугах больше не нуждаются. «Пациентка сбежала», – озадаченно заметил он. Анастасия и в самом деле исчезла.

Тайна, окутывающая судьбу русской царской семьи, остается сегодня такой же непроницаемой, как и 60 лет назад, когда Анастасия сбежала из дома барона фон Кляйста. Люди по-прежнему с удивлением узнают, что известная история убийства Романовых – то есть история их уничтожения в подвале Ипатьевского дома – это, на самом деле, всего лишь одна из версий. Ученые давно уже указывали на тот факт, что дело об убийстве основывается целиком лишь на косвенных уликах: тела так и не были обнаружены, не было даже неоспоримых свидетелей преступления. Один-единственный человек, пойманный большевик, из тех, что служили в Екатеринбурге, подписал показания, где свидетельствовал, что видел лежавшие в лужах крови тела членов царской семьи в подвале Ипатьевского дома. Текст был составлен офицерами Белой армии и подписан под пыткой. Несколькими днями позже этот единственный свидетель умер в тюрьме от «тифа» («Я его стукнул лишний разок», – признался впоследствии в эмиграции один белый офицер). «Разве не досадно, – говорил французский военный атташе в Екатеринбурге, – что должен был приключиться этот чертов тиф и навсегда лишить историков единственного свидетеля важного события, так и оставшегося неразгаданным?»

Досадно оно и есть, особенно ввиду странной истории с уликами, на которых строится вся версия убийства.

Шкатулка, в которой хранились предполагаемые останки царской семьи, обломки драгоценностей, клочки обгоревшей одежды и горсть обуглившихся костей, переходила из рук в руки, из одного дворца в другой в течение почти десятилетия, пока не попала, наконец, в Европу. Никто из родственников царской семьи не согласился так или иначе ею распорядиться, пока она не исчезла окончательно.

Были также три идентичных экземпляра свидетельских показаний, каждый подписанный и заверенный Николаем Соколовым, следователем, назначенным в 1919 году, во время оккупации Екатеринбурга белыми, для выяснения судьбы членов царской семьи. Два экземпляра, включая принадлежавший лично Соколову, исчезли, тогда как третий оказался в библиотеке Гарвардского университета, где годами пролежал никем не замеченный. Когда в 1976 году результаты расследования, проведенного Соколовым, были преданы полной гласности, в них оказалось меньше фактов о подлинных обстоятельствах убийства, чем о самом расследовании: расследования как такового не было, а была лишь юридическая шарада, стратегическая пропаганда, имевшая целью как-то покончить с тайной, могущей вызвать политические осложнения.