Анатолий Букреев. Биография величайшего советского альпиниста в воспоминаниях близких

Нурлан Далбай попросил прислать ему фотографии Анатолия, рассказать о нем, описать его манеры и яркие черты характера, показать походку. Я с воодушевлением двигалась по мастерской, чуть ссутулившись и стараясь вытянуть руки как можно ниже, показывала, как он поворачивался всем корпусом, когда в аварии получил травму шейных позвонков, поведала, как в горах мы пели с ним песни, передавая гитару из рук в руки. Главными консультантами мастера во время его работы над эскизами, а потом и над скульптурой были Ерванд Ильинский и Ринат Хайбуллин. С разрешения владельца мастерской, обладателя журнала и писем, я публикую несколько посланий Анатолия к другу. В одном из них он написал номера факсов своих друзей в Америке (Weston DeWolt, Linda Wyily).

Письма Анатолия Букреева

Если суммировать все обвинения в адрес Букреева после экспедиции на Эверест 1996 года, это выглядело так: он растерялся, не оценил ситуацию, проявил безответственность. Журналист Джон Кракауэр писал, что как только на горе «запахло жареным», русский пустился оттуда со всех ног. Он был легко одет, шел без кислорода, спустился в четвертый лагерь раньше клиентов. Но Букреев считал, что «кислород – это декорация слабости и что только плохие игроки выкладывают туза с самого начала игры. Нужно не просто платить за участие в экспедиции, надо быть готовым к тому, что никто не сможет поднять и нести на себе человека, который упал без сил на высоте 8000 метров». Он говорил журналистам, что ушел с вершины, выполняя задание Скотта Фишера, чтобы быть готовым выйти на помощь клиентам, когда они будут спускаться в лагерь на Южном седле.

Письмо А. Букреева к другу: «27.03.96. У меня все идет нормально. Пишу тебе из Намче-Базара. Сегодня ухожу наверх, через 4–5 дней буду в базовом лагере, начну работать на установке лагерей. Вся экспедиция наша прибудет 4–5 апреля. К этому времени должен буду установить лагерь базовый и лагерь высотный; первый на высоте 6100 метров, лагерь 2 на высоте 6500 метров. Работы много. После восхождения на Эверест планирую восхождение на Лхоцзе. Надеюсь, что это удастся. Думаю, что письмо мое получишь перед майскими праздниками, так что прими мои поздравления. Надеюсь приехать в начале июня домой. Американцы пока молчат насчет Гашербрума в июне, так что думаю, мне и без Гашербрума хватит. Эверест и Лхоцзе, если удастся, тоже будет здорово. До встречи на Чимбулаке!»

Урочище Чимбулак в Малоалматинском ущелье – узловая станция, где расходятся горные пути-дороги. Раньше те, кто катался на горных лыжах, обитали в домиках и вагончиках на горно-спортивной базе «Чимбулак» и в лагере «Эдельвейс». Поблизости находились альпинистская база «Спартак» и снеголавинная станция. Выше, в урочище Туюксу, в вагонах и хижинах располагались альпинистские секции. Местом базирования альпинистов Малоалматинское стало в первой половине XX века. В Заилийском Алатау прошли первые массовые альпиниады, что по сей день остается доброй традицией, был создан клуб альпинистов, появились школы по подготовке инструкторов, а перед войной действовали четыре альпинистских лагеря. В 1939 году в Туюксу был построен альплагерь «Локомотив Востока», он просуществовал до 1966 года, когда был уничтожен лавинами. В 70-х территория перешла к горнолыжникам САВО, позже на этом месте был Центр горной подготовки, в 80-е альплагерь работал уже под названием «Туюксу». История освоения этого горного района насчитывает почти сто лет.

С началом перестройки система подготовки горовосходителей рухнула, прекратили свое существование секции, люди выживали в новой реальности и бросали горы ради заработка, но финансировался армейский спорт. «Все «ушли в полет», дисциплина упала, деформировались правила горовосхождений, – отметил Ильинский особенности того периода. – А Толя Букреев, будучи физически очень сильным парнем, который был в сборной Союза одним из лучших, стал искать работу в Гималаях».