Андерсен

Я представлял себе, как прикреплю его к своей вязаной куртке и буду ходить с ним в школу – на зависть всем одноклассникам. Они тоже инвестировали свои полугрошики в лотерею Ягнёнка-беее и в лучшем случае выиграли точилку для карандашей. Я представлял себе…

Но вышло по-другому.

Мой авторитарный отец был возмущён, что кто-то может разбрасываться такими знаками отличия – «для церковного базара!», как будто это только усугубляло злодеяние. Он конфисковал у меня эмалированный крест и запер его в выдвижной ящик, где хранились все семейные документы. «Орден нельзя выиграть в лотерею, – поучал он. – Орден надо заслужить».

Спустя годы я заслужил орден. Хотя и не мог его носить. И рассказать о нём моему отцу.

Так что моё счастье с выигрышем продлилось недолго. Но то мгновение, когда мне стало ясно, что я потянул за нужную верёвочку, тот неожиданный, чудесный момент счастья мой отец уже не мог у меня отнять.

Сегодня я получил куда больший выигрыш.

Если бы я был взрослым, каким я был когда-то и каким буду опять через двадцать лет, я бы открыл бутылку шампанского. Угостил бы всех присутствующих.

Когда Удо Хергес получил аттестат зрелости – неожиданно для себя и только из милости, в качестве благодарности за то, что записался добровольцем в армию, – он взял в мясном магазине своего отца связку колбас, повесил её на шею как орденскую цепь и всех нас угостил этой колбасой.

В лазарете был один санитар по фамилии то ли Горестный, то ли Скупой, то ли что-то такое же смешное, и он стал отцом, даже двойным. Получив это известие, он всех раненых угостил сигарами и настаивал на том, чтобы мы брали по две, «раз у меня близнецы».

Я маленький ребёнок и не могу вопить от радости, а то они сейчас же придут и будут за меня беспокоиться.

Я могу только лежать и улыбаться.

Гладить рукой по бумаге, на которой напечатано, что я выиграл в лотерею главный приз.

Очень большой выигрыш.

175

Когда Федерико сфотографировал меня для этого конкурса, для этой рекламы, он выиграл не только двести пятьдесят евро. Вместе с купоном на покупку ему прислали эту брошюру. На глянцевой бумаге, со множеством фотографий. Они, наверное, напечатали этих буклетов слишком много тогда, в 1998 году. И продолжали их раздавать.

1998 год. Когда фирма Андерсен праздновала своё пятидесятилетие.

Пусть ребёнок с этим поиграет – так он, наверное, думал. Пусть посмотрит картинки. А если по детской неловкости вырвет или помнёт страницу, то не страшно. Я же не собираюсь ставить этот буклет на полку. Так он, наверное, думал.

Я взял брошюру с собой в кровать, чтобы спокойно изучить её, когда они будут думать, что я сплю. Я изголодался по информации любого рода. Я не надеялся увидеть там ничего особенного. И уж тем более не рассчитывал на радостный сюрприз, который потом получил.

Не удивительно, что я закричал.

Пятьдесят лет фирме Андерсен.

Жирным шрифтом к пятидесятилетнему юбилею фирмы.

С торжественным предисловием, которое определённо было заказано специалисту по рекламе.

Список всех населённых пунктов, в которых находились филиалы Андерсена. Длинный список. У многих названий в скобках стоит цифра – 2, 3, 5. В одном месте даже 14. Это означает, что там фирма представлена несколькими филиалами. Всего их было 611. В 1998 году их было 611. На сегодняшний момент их уже наверняка ещё больше.

Статья по истории концерна. Пожалуй, это называется концерном, когда предприятие охватывает столько отдельных супермаркетов. В экономических вопросах я плохо разбираюсь. Мне придётся это навёрстывать.

Основана в 1948 году. На старом снимке того времени – самый первый магазин, в каком-то захолустье, названия которого я никогда не слышал. Да место и не имеет значения. Обычный маленький магазин неведомо где. Ещё без стрелы над входной дверью. Скромная местная лавка.

Надпись на жестяной вывеске они увеличили. Чтобы можно было прочитать фамилию владельца.

Дамиан Андерсен.

Дамиан.

Только я вспомнил об этом, как снова закричал.

176

Они отнесли меня к себе в кровать, в супружескую постель Хелене и Арно. Я лежал между ними. Наши тела соприкасались.

Майя утешительно гладила меня по руке. Её дыхание пахло мятой.

Я не хочу успокаиваться. Я хочу наслаждаться своим волнением.

Федерико мурлычет свою итальянскую мелодию. Она замыкается в кольцо. Всякий раз, когда по логике мелодии ожидаешь последней ноты, она оказывается снова первой. Эта повторяемость должна была усыпить меня.

Они очень милые и хотят сделать как лучше.

Но я не буду спать этой ночью. Есть слишком много того, о чём мне надо подумать.

Я-то собирался – когда-нибудь потом, выросшим, взрослым – пуститься на поиски хоть каких-то следов, которые я оставил как Андерсен. Служба регистрации жителей. Объявления о смерти. Эти поиски представлялись мне трудными. Такая большая страна со столькими городами, думал я, на это могут уйти годы. А могло быть и так, что я эмигрировал, начал где-то в мире с нуля. Америка меня всегда интересовала.

Но я не эмигрировал.

Людей с фамилией Андерсен могло быть сколько угодно. Но Дамиан?

И времена совпадают.