Андерсен

А вот когда такую же формулировку использовал Федерико, окончательно расставаясь с Майей, то Хелене сказала: «Если кто-то говорит, что ему нужен тайм-аут от своего партнёра, это значит, что между ними всё кончено». Я не стал ей напоминать об этом высказывании. И без того всё, что я говорю, оказывается не то. Но если молчать, получается ничем не лучше.

Что меня хоть немного утешает: она взяла с собой лишь небольшую, старомодную дорожную сумку, которую мы купили тогда во Флоренции. Не чемодан. Сумку для поездки на выходные, не больше. Почти все её вещи остались здесь. Иногда я открываю её плательный шкаф, просто так, и смотрю в него. Раньше я никогда не замечал, что платья имеют свой собственный аромат.

Не могу себе представить, что Хелене будет хорошо у родителей. У Луизе паркинсон в начальной стадии, а Петер хотя и пытается отважно управляться с домашним хозяйством так, как хочет она, но угодить ей он не может, как бы ни старался. Не знаю, как он выдерживает это постоянное брюзжанье. Теперь, наверное, половина придирок выпадет на долю Хелене.

Она сменила номер мобильника и не дала мне его. Иногда она звонит мне – всегда в семь часов вечера, как будто для того, чтобы проверить, иду лия с работы прямиком домой. И мы немножко говорим, но так, как говорят на похоронах: о чём угодно, только не о том, что вас действительно занимает. Она никогда не спрашивает, слышал ли я что-нибудь о Ионасе. И что бы я ей ответил?

Родители маленькой Мадди ждут уже семь лет.

201

Семь лет.

«Не могу себе представить», – так обычно говорят, но самое худшее, что очень даже можешь представить себе.

Через семь лет Йонас будет взрослым мужчиной. В моём плательном шкафу стоят три коробки из-под обуви, полные двухевровых и евровых монет. Третью я начал с год назад. Всегда перед сном, вешая брюки на вешалку, я заглядываю в кошелёк, не окажется ли там таких монет, и если оказываются, то они отправляются в коробку. На эти деньги – такова была цель этого ритуала – я хотел купить Йонасу машину, когда он вырастет. Насколько я его знаю, водительские права он захочет иметь сразу в день восемнадцатилетия.

На восемнадцатилетие я планировал подарить Йонасу машину.

Я должен наконец смириться с тем, что всё складывается не так, как ты планируешь. Может быть, однажды мимо меня проедет машина, за рулём будет сидеть Йонас, но я не узнаю его. Может быть, он узнает меня, но не остановится. Или вообще не заметит, что я есть.

Через семь лет мне будет почти пятьдесят. В пятьдесят ты уже другой человек. На работе – и не надо быть пророком, чтобы знать это – я буду уже просто старое железо. В моей профессии всё развивается так быстро, когда-то всё равно отстанешь. Как футболист, некогда лучший в команде, теперь лишь трусит за более молодыми. И мою работу будет делать какой-нибудь индус.

Возможно, у меня уже будут седые виски и плешь надо лбом, как у моего отца на фотографии, которую мама подолгу разглядывала. Тогда я не понимал, почему она не отбросит прочь эти свои воспоминания. Теперь я понимаю её лучше. Может так случиться, что через семь лет у меня тоже ничего не останется от Йонаса, кроме воспоминаний. Тогда я буду рассматривать его фотографии, листать этот дневник, а потом, как это делают пожилые люди, возьму свою собаку за поводок и отправлюсь с ней гулять. Я никогда не хотел иметь собаку, но хорошо могу себе представить, что через семь лет она у меня будет.

Йонас взял Ремуса с собой. Через семь лет Ремуса уже не будет. Собаки так долго не живут.

Буду ли я через семь лет сидеть в этой же квартире и ждать известия о моём пропавшем сыне? Думаю, я этого не выдержу.

«Я носил в себе это семь лет и больше носить не мог». В старших классах мы должны были учить это стихотворение Теодора Фонтане наизусть, даже те, кто не был на углублённом гуманитарном курсе. «Там, где были весна и расцвет, мир теперь опустел и заглох».

202

На этой странице пятна от томатного соуса. Пиа нет-нет да и передаст через Федерико платмассовый контейнер соуса для меня. Мне остаётся только отварить спагетти. Это я могу.

Мне нравится Пиа. Она из тех женщин, которые считают, что все проблемы этого мира можно решить хорошей едой. Или хотя бы сделать их менее болезненными. Она убеждена, что мне будет лучше, если я каждый день буду готовить себе что-то настоящее, а не просто перехватывать пиццу по дороге с работы. Было бы хорошо, если бы мир был так прост. Пиа регулярно передаёт мне приглашение к ним на ужин, и эти приглашения совершенно искренни. Хотя она знает, что я не приму их.

Кто-то должен быть дома, когда Йонас вернётся.

Если.