Читаем Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915 полностью

Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915

Александр Васильевич Лавров , Джон Э. Малмстад

Две-три газеты (французская и русская) 40 пфеннигов. 40 × 30 = 1200, т. е. 12 марок.

Ужин к вечеру + хлеб от 1,5 до 2 марок.

2 × 30 = 60 марок.

Итого: не стесняя себя в элементарном → вот уже какая сумма:

Теперь: каждая публичная лекция Доктора нам стоит от 3 до 4 марок. В месяц от 2 до 3 лекций, итого марок 10.

Передвижения (немного).

Прачка в месяц (5 марок в неделю) 20 марок.

Зубной порошок, мыло, чай, сахар, мелочи, сладкое – марок 20.

Опыт показал, что каждый месяц обнаруживается какая-нибудь необходимая покупка (то сапоги, то та или иная статья белья, то Асе, то мне); на это непредвиденное уходит марок 25 минимум.

Итого

522 марки, живя сносно, тихо и абсолютно не бывая в театрах, не покупая книг и т. д. 250 рублей (кроме того бумага, марки почтовые и др.).

Теперь: как ученики Доктора мы должны посещать большие циклы Доктора, должны же от времени до времени покупать себе цикл.

Итого: железная дорога, гостиница, циклы, цена за курс (так за 5 лекций курса кельнского с нас взяли по 7 марок, т. е. 14 марок). На все это мы кладем 50 рублей в месяц (поездка не каждый месяц, но поездка вдвоем, конечно, берет более 50 рублей). Вы видите, что, живя скромно, нигде не бывая, но и не терпя нужду в элементарном, включая поездки, наш нормальный бюджет, а не максимальный, есть 300 рублей, т. е. по 150 рублей на человека.

И оттого-то для спокойной и правильной жизни и работы нам 333 рубля в месяц есть справедливое жалованье (живи мы на квартире, оседло, устройся надолго – сумма расходов значительно сократилась бы, но ведь квартиру в Берлине снять мы фактически не можем (Вы знаете, почему).

Конечно, я могу не покупать газет, не курить, таскаться через весь Берлин к черту на кулички в вегетарианскую столовую, сидеть без циклов, и страстно стремясь на цикл, не попасть туда (а без цикла – пропадает самый быт нашего странничества: ученики Доктора – Wanderer’ы[3367], с котомкой за плечами: Доктор строго настаивает на пользе атмосферы странствий для его учеников). Но из суммы всех этих маленьких лишений создается докучно-досадная аура. Вот почему лучше я согласился бы получать 333 рубля в месяц полтора года, чем 250, например, два: от каких-нибудь 50 рублей зависит столь многое в нашем быту.

Может быть, мы – моты: но право же: мы месяцами сидим без книг, без музыки, без театра; и ни на что не тратимся. Мы только спокойно и скромно живем.

Поэтому во всех переговорах с Терещенко поддержите, дорогой, комбинацию 4000 тысяч <так!> в год, хотя бы она укорощала срок получения. Нам здоровее и важнее 1½ года жить тихо, в покое, не лишаясь доктора, чем, например, 3 года лишая себя необходимого.

–

Вот, дорогой, мои соображения из Берлина к Вашему сведению. Стремительно обрываю письмо и бегу на почту.

Несколько пунктов и о «Тр<удах> и Днях» пишу на днях в личном письме.

–

Дорогой друг, с новым годом, воистину да будет он нам всем Новый и Светлый. Почему-то верю в него. 1913 год изгадил 1912. 1913 году всё будут внешние тучи, а внутренняя атмосфера, верю, разрядится. Слышу весенний воздух уже, а в душе где-то тихие зори.

И хочется милую зорю не спугнуть: тихо в сердце взрастить.

Обнимаю Вас крепко! с Новым Годом и… счастьем! Всем Вашим глубокий привет.

Ася Вас сердечно приветствует и просит передать, что нам обоим очень улыбается Ваше предложение с «Путевыми Заметками» (интимное иллюстрированное издание).

Ну Христос с Вами.

РГБ. Ф. 167. Карт. 3. Ед. хр. 1.

Ответ на п. 273 и 274.

276. Метнер – Белому

29 декабря 1912 г. (11 января 1913 г.). Имение К. В. Осипова

Траханеево на Клязьме 29/XII 912.

Дорогой Борис Николаевич!

Пришел мой черед из инертной, но истеричной Москвы направить Вам сердечный новогодний привет в шумный своими стогнами Берлин! И «мне нечего писать»[3368], и по той же причине, по которой в январе 1909 г. – Вам. И у меня есть одно нечто весьма «тяжелое», которое особенно «волнует» меня именно теперь. – Все остальные «невзгоды», даже наша распря, отнявшая у меня столько сил и здоровья, – ничтожный пустяк (сравнительно!) перед тем основным, «начертанным судьбой самой»[3369] срывом моей жизни, который должен быть мною одиноко и безо всякой помощи извне преодолен.

Привет от меня Асе. Коля и Анюта[3370] кланяются. Надеюсь, что мое большое письмо о разговоре с Терещенко Вас удовлетворило и успокоило[3371]. Спешу кончить, чтобы не слишком запоздать с своими новогодними пожеланиями. Обнимаю Вас, старинный друг, крепко.