Андрей Белый и Эмилий Метнер. Переписка. 1902–1915

277. Метнер – Белому

4 (17) января 1913 г. Имение К. В. Осипова

Траханеево на Клязьме. 4/17 I 913.

Ваше большое, наполненное цифрами письмо, дорогой друг, я только вчера вечером успел пробежать глазами, т<ак> к<ак> все время у нас гости. А гости в деревне редки, но зато метки: ибо приезжают на целый день, и себе уже не принадлежишь вовсе. (Вчера целый день провел у нас Скрябин). И сейчас я не хочу подробно заняться Вашими цифровыми соображениями, откладываю пока это и прямо отвечаю Вам на важное по существу.

1) Печатание всех Ваших больших книг и собраний Ваших сочинений Сирином не есть уход из Мусагета, если Вы продолжаете принимать близкое и руководящее участие в Мусагете. Другое дело, если бы Вы печатали все это не у Сирина, а у Некрасова или в Скорпионе. Сирин – столь грандиозное предприятие, что нелепо с ним конкурировать; русский писатель, который, будучи приглашен в Сирин, уклонился, тем самым, если он еще не популярен, нанес себе жестокий урон, потому что как гонорарные условия, так и рекламирование и организация сбыта, вследствие огромных средств Сирина, не могут быть нигде доведены до такой высоты требования. Следовательно, раз конкурировать с Сирином немыслимо, надо ему уступить большую дорогу, а самому выбрать себе свою тропинку. Надо уступить Сирину так, чтобы использовать его в то же время и для Мусагета и для мусагетцев. Уступая, надлежит компенсировать это: 1) влиянием на направление Сирина (что именно и возможно через вступление в Сирин мусагетцев: Вас, Блока); 2) рикошетной рекламой, которую делает Сирин Мусагету тем, что издает его авторов, ибо заслуга Мусагета не уменьшается, а увеличивается от того обстоятельства, что тяжелый почин сделан Мусагетом, а провести авторов в большую публику Мусагет предоставляет огромному, на коммерческую ногу поставленному предприятию. – Вы знаете, что я был огорчен Вашей продажей романа Некрасову[3373], но в данном случае «сбываю так охотно» Вас Сирину потому, что эта сделка морально (а вовсе не материально[3374]), выгодна Мусагету: Вы остаетесь интимно в Мусагете и мусагетируете Сирин. –

2) Сирин готов переплатить Некрасову и, разумеется, не за счет Вашего гонорара. Но уплата долга Мусагету (и Пути, если Вы об этом долге заявите), конечно, сократит гонорар, но не отодвинет его выплачивание. Почему Вам самому выгодно, чтобы Мусагету долг был выплачен; об этом я Вам подробно писал. Только получив Ваш долг, Мусагет сможет впоследствии авансировать Вас, если бы это внезапно понадобилось.

3) В двадцатых числах русского января я буду в Петербурге, где и состоится окончательное совещание мое с Сирином об уступке Мусагетом Блока и Андрея Белого. Приводимые Вами цифры предположительного гонорара я к тому времени взвешу с Ахрамовичем (кот<орый> знает о договорах с другими писателями) и приму их во внимание в разговоре с Терещенко.

4) Что касается Вашего заграничного бюджета, то и без детального его показания ясно, что меньше 300 р. Вам не обойтись при двух комнатах, при вегетарианстве и при частых переездах.

5) «Интимное» иллюстрированное издание избранных мест Вашего Путешествия в идее меня очень привлекает и занимает, и принципиально я выговорю себе право осуществить этот план, когда буду говорить с Терещенко, но, конечно, приступить к печатанию можно будет, когда полное издание Путевых Заметок будет Сирином хотя бы на ⅓ продано.

–

Спешу отправить это письмо, а потому кончаю приветом от всего сердца Асе и Вам. Все наши теоретические разногласия призваны лишь изукрасить нашу дружбу, сделать более полной и содержательной гармонию нашей связи. Наши житейские распри стали серьезной угрозой продолжению дружбы, но раз она устояла теперь, то впредь ей нечего бояться никаких бурь. И, конечно, мы найдем дорогу друг к другу даже при полном удалении наших мировоззрений. Обнимаю Вас крепко, милый друг. Ваш Э. Метнер.

РГБ. Ф. 167. Карт. 13. Ед. хр. 6. Л. 98–101. Текст – в копировальной книге Э. К. Метнера.

Ответ на п. 275.

278. Белый – Метнеру

5 (18) января 1913 г. Берлин

Дорогой, старинный друг – с новым годом, с новой крепостью, со светом!

Тяжел был 12-ый год. Но если после него в наших отношениях все же не произошло ничего радикально меняющего их, если с полной радостью, с легким сердцем я опять называю Вас милым, старинным другом, то значит дружба, настоящая дружба есть: она есть источник веры и бодрости.

С новым, воистину с новым годом, старинный друг!

–