Андрей Громыко. Ошибка мистера Нет

Больше соперников у Андропова не оставалось. Самые сильные, молодые и дееспособные из оставшихся (Романов, Гришин) оказались к тому времени сильно замазаны различным компроматом. Так первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Г. Н. Романов, имевший репутацию предельно честного, абсолютно не коррумпированного человека, жесткого, умного технократа, будто бы взял на свадьбу дочери из «Эрмитажа» сервиз Екатерины Второй, а гости в пьяном кураже его разбили вдребезги. Хотя свадьба была в 1974 году, вспомнили о ней почему-то только в 76-м, после избрания Романова в Политбюро. В ЦК потекли письма разгневанных граждан, требующих призвать «партийного бонзу» к ответу. Романов, который, разумеется, никогда никаких сервизов в «Эрмитаже» не брал и гуляний не устраивал, обратился за разъяснениями к Андропову. Тот сказал, что, по их данным, акция организована зарубежными спецслужбами с целью политической дискредитации главы Ленинграда. Однако на просьбу Романова сделать по этому поводу от имени КГБ официальное заявление Андропов ответил: «Ну что мы будем на каждый их «чих» откликаться. Не обращай внимания, работай». Этот ответ укрепил Романова в подозрениях, что в действительности «утка» про сервиз, сломавшая в конце концов его карьеру, вылетела из закоулков КГБ. Не изменил он этого своего мнения до конца жизни. Словом, все по пословице: не так уж важно – ты украл или у тебя украли, главное – что пятно осталось.

Подобным же образом был скомпрометирован и секретарь Московского горкома В. Гришин, который, надо сказать, действительно был не без греха, прикрывая московскую торговую мафию. Органы КГБ арестовали директора главного столичного гастронома Соколова, которого позднее, уже при Андропове, ставшем генсеком, после суда расстреляли. Но расследование его афер привело к выявлению ниточек, ведущих на самый верх столичной власти, к Гришину.

Поскольку тогда на всевозможные грешки партийной верхушки по части воровства и взяточничества было принято закрывать глаза, очевидно, у Андропова, как главы КГБ, накопилось немало компромата и на других членов Политбюро, который он мог обнародовать в любой момент. Это и сделало его всесильным именно тогда, когда встал вопрос о выборе преемника Брежнева.

Для устранения из игры Кириленко даже не понадобилось собирать на него компромат. У него проявилось расстройство здоровья, а тут еще случился скандал с его детьми, которые якобы неподобающе вели себя в заграничных поездках.

Суслов, Громыко и Устинов на первую роль в партии и государстве не претендовали.

Любимец Брежнева Черненко (Костя) мог бы оказаться конкурентом Андропову, из всех членов Политбюро он был самым здоровым. Но, как говорят, однажды во время отдыха на юге он покушал рыбки домашнего копчения, присланной ему министром госбезопасности Украины Федорчуком, и через несколько часов его с признаками сильнейшего отравления отправили в Москву. Здоровье его оказалось сильно подорвано, что весьма уменьшило его шансы в борьбе за власть. Как произошло, что рыбу ела вся семья, а отравился лишь Черненко, до сих пор остается лишь гадать. Федорчук, в отличие от многих, воспоминаний не написал.

Ближе к осени 1981 года доклады Чазова о состоянии Брежнева становятся все более тревожными. Перед Андроповым встает вопрос о необходимости перехода из КГБ в ЦК, ибо, судя по всему, не за горами последний раунд схватки за власть. Возникает традиционная проблема вакансии. На этот раз выручил старейший, еще сталинского призыва, член ПБ 79-летний Михаил Андреевич Суслов. Он слыл догматиком (честно говоря, и был им) и мешал свободному творчеству художественных интеллигентов, за что они его не любили. Внешне производил впечатление продвинутого аскета или бедного школьного учителя. Высокий, сухой, с тонкими линиями умного, но неулыбчивого лица. Был предельно честным (каждые полгода часть своей зарплаты, а также все гонорары за статьи он сдавал в бухгалтерию ЦК для перевода в Фонд мира или другие общественные организации), обязательным в делах, осторожным и сдержанным в оценках. Он тщательно следил за своим здоровьем, подозрительно относился к врачам, в силу чего они с Чазовым друг друга весьма не любили. Правда, Суслов, несмотря на перенесенный в молодости туберкулез, и на восьмом десятке чувствовал себя неплохо и жаловался разве что на боли в суставах руки.

Умер он в январе 1982-го, как раз перед этим успешно пройдя в ведомстве Чазова на лучшем в СССР оборудовании, под наблюдением лучших кремлевских врачей плановую диспансеризацию: кровь из вены, кровь из пальца, ЭКГ и т. д. Особых проблем обнаружено не было, все в пределах возрастных отклонений. Он позвонил домой дочери, предложил вместе отужинать в больнице, чтобы с утра сразу ехать на службу. За ужином медсестра принесла какие-то таблетки. Выпил. Ночью – инсульт.

После смерти Суслова Андропов из КГБ перешел в ЦК на его место.