Андрей Кураев на откровении помыслов у Патриарха Кирилла (СИ)

- Верно рассудил ты об этом, чадо Андрее! - молвил Кирилл. И старцы говорят: когда кто-то осуждает грешника и насмехается над ним, то сам впадает в такой же грех. Почему? Ну, хотя бы потому, что для такого человека полезно смирение, дабы он, вопреки словам Господа, не судил и не осуждал ближнего, и чтобы этот человек не превозносился над грешником своей праведностью, не имея любви и милосердия к согрешившему; да и любви и милосердия вообще. А без любви и милосердия праведность, да еще сдобренная стремлением к известности и превозношению, может вершить страшные и даже богопротивные дела... Теперь же ответствуй мне: не насмехался ли ты над гомосексуалистами? Не осуждал ли ты их? Впрочем, ты сам уже сказал раньше, что осуждал их: ты приговаривал их и к аду - и к варке в котлах, и к жарению на сковородах, и к тыканию в бок вилами; а в этой жизни ты приговаривал их к мучительным казням вроде посадки на кол и засовывания раскаленного лома в задницу; ты приговаривал их и к мучительной смерти от злых болезней вроде рака, сифилиса и проказы - и этого ты отрицать не можешь. Ты даже назначал себя их палачом. Но скажи - может быть ты, чадо, еще и насмехался над ними? Как, например, ты насмехался надо мною и над покойным митрополитом Никодимом?!

Андрей Вячеславович насупил брови, словно что-то вспоминая, а затем молвил:

- Я называл, Ваше Святейшество, вас, Никодима и ваших последователей пидорами, пидарасами, говномесами, педиками, заднеприводными, э... э... членососами... то есть, не членососами, а другим, более грубым, нецензурным словом - ну, вы понимаете... э... э... членососами и другими позорящими вас словами - словами насмешки, прерзрения и ненависти... Я это делал и наедине, Ваше Святейшество, и прилюдно, в компании друзей и близких... И все мы смеялись... Очень я любил говорить и смеяться над тем, что гомосексуалисты путают рот и зад с влагалищем и по этому поводу любил задавать вопрос: если они сношаются ртом и задом, то чем же они едят и срут?! И все мы очень смеялись, что вы, Ваше Святейшество, и митрополит Никодим, а также ваши сподвижники, окончив семинарии и академии, а также светские институты, став кандидатами и докторами как по светской линии, так и по церковной, так и не могут отличить влагалище от жопы или рта. Помню, Ваше Святейшество, я говорил близким друзьям по вашему поводу: "Вот, говорят, митрополит Никодим заприметил талантливого паренька Гундяева, тот с блеском окончил семинарию и академию и к 28 годам стал ректором духовной академии... Но что же это за талантливый паренек такой, который к 28 годам, окончив академию, не может отличить влагалище ото рта и жопы? Это просто гений-говномес какой-то! Такой паренек может быть признан талантливым только другим талантом - говномесом, который не может сделать этого и к 50 годам, даже став членом Синода...".

Кураев повернул голову к Кириллу; он, как и прежде, думал, что увидит в глазах Кирилла гнев; но лицо Кирилла сияло добродушием и безмятежностью, а в глазах его все поблескивала та самая лукавая епископская искорка...

- Продолжай, продолжай сын мой... - ободряюще сказал Кирилл Кураеву и тот продолжил...

- Однажды, помню, Ваше Святейшество, будучи среди веселой компании в подпитии, я предложил по вашей смерти перезахоронить вас вместе с вашим аввой - митрополитом Никодимом - в одной могиле в позиции "69". А в другой раз, тоже в подпитии среди веселой компании, я предложил на официальных портретах изображать вас сидящим на коленях митрополита Никодима, причем вместо брюк на вас, на ваших тщательно выбритых ногах, должны были быть соблазнительные женские чулки на подтяжках. И еще много подобных слов презрения, насмешки и ненависти говорил я - всех уже не упомню. А что касается осуждения - то вы совершенно правы, Ваше Святейшество. Многократно судил и осуждал вас вопреки словам и завету Христа. Присуждал и к смерти, к казни, да не простой, а к мучительной; еще в этой жизни; присуждал вас и ваших приближенных к различным тяжелым болезням; решал также и вашу с Никодимом посмертную участь, присуждая вам наказания в самых глубинах ада и тем самым восхищал суд над вами, принадлежащий единственно Богу. Не подобало мне так делать. Не насмехаться над грешниками и презрительно относится к ним, ни судить их, восхищая суд Бога и пренебрегая теми сроками суда и смерти, которые для них положил Сам Бог! Сердечно каюсь в этом, отче, перед Господом Иисусом Христом и порошу прощения в прахе и в пепле... - то ли лицемерно и в шутку, разыгрывая спектакль под названием "Возвращение блудного сына", то ли всерьез произнес Кураев.