Андрей Смирнов

изукрашенного замысловатой татуировкой, и, кроме того, молодую женщину, забившуюся в угол

и со страхом глядящую на черного пришельца.

—  Ты,   —   презрительно   обратился   Гасхааль   к   шаману   (несомненно,   это   был   местный

вождь или шаман, поскольку женщина была слишком красива, чтобы являться женой бедняка или

нищего изгнанника), — честно ответишь на мои вопросы и останешься жить. Известен ли тебе

чужеземец, который изучает остатки больших каменных домов в этих окрестностях? Где сейчас

находится этот человек?

Однако шаман оказался не робкого десятка.

— Кто ты такой, — спросил он высокомерно, — чтобы задавать мне подобные вопросы?

— Кто ты такой, — отвечал ему Повелитель Ворон, — что надеешься выжить, вступая со

мной в препирательства?

— Я, — ответил человек, — Эмерхад, Господин Знаков и Повелитель Символов. А каково

твое имя, неуч?

Помолчав некоторое время (ибо его немало изумил ответ этого человека) пришелец назвал

себя:

— Я Гасхааль. Я не узнал тебя, брат.

— Ты сильно изменился, — сказал Эмерхад, пытаясь, в свою очередь, скрыть удивление.

— Ты изменился еще сильнее.

Родственники обнялись. Когда удивление прошло, их немало позабавили обстоятельства

их встречи. Эмерхад предложил прогуляться к развалинам, чтобы поговорить свободно. По дороге

он сделал в воздухе некий странный жест — и тут же его облик чудесным образом изменился:

набедренная повязка сменилась штанами, узким поясом, рубашкой и плащом, на ногах появились

сапоги с завязками, а за поясом — пара тонких кожаных перчаток с замысловатыми золотистыми

узорами.

В   одной   из   сохранившихся   комнат   старого   дворца   повели   они   меж   собой   беседу,

расспрашивая друг друга о том, какие события случились с каждым из них после их последней

встречи.   Затем   Гасхааль   рассказал  Господину  Символов  о  рождении  нового  мира   и  всем,   что

связывалось   с   этим   событием,   и   о   нескольких   волшебниках,   которые   жаждут   единолично

подчинить себе тамошние стихии. Он увидел, как загорелись глаза Эмерхада — и понял, что на

этот раз не ошибся.

— Новые, чистые, еще не истощенные стихии... — пробормотал Повелитель Символов. —

Письмена, не стертые и не искаженные, еще не скрытые грязью веков... Я с тобой, брат, и я окажу

тебе любую помощь, какую ты ни попросишь.

—  А   много   ли   будет   стоит   твоя   помощь?   —   Спросил   Гасхааль.   —   Ведь   нам   будут

противостоять искуснейшие из числа Обладающих Силой. Что ты сможешь против них?

— Я, — ответил Эмерхад спокойно, — также Обладающий Силой. Ты слышал мой титул:

я Господин Знаков и Повелитель Символов.

—  А велика ли твоя Сила? — Усмехнулся Гасхааль. — Я слышал, ты изучаешь здесь

какие-то настенные письмена и рисунки — но разве Обладающему Силой пристало заниматься

подобной ерундой? Разве годится подобным нам жить в хижинах дикарей и делить с ними ложе и

стол?

—  У тебя своя магия, братец, у меня — своя, и не думаю, что мне потребуется много

времени, чтобы Прочитать твою Силу.

— Что ж, попробуй, — ответил Гасхааль, все еще пренебрежительно усмехаясь.

—  Не   стану,   —   покачал   головой   Эмерхад.   —   Потому   что   если   мне   это   удастся,   ты

лишишься своей магии и станешь моим вассалом — и даже пожелав, я не смогу уже отпустить

тебя и вернуть свободу.

— Пустое бахвальство.

— Меня может ждать и неудача, — легко согласился Эмерхад. — В том случае, если ты

убьешь меня раньше, прежде чем я закончу изучать диалект твоего волшебства. Однако я хочу

прекратить   наш   спор,   пока   он   не   закончился   оскорблениями   и   не   перерос   в   смертельный

поединок. Я предлагаю тебе состязание: каждый из нас сделает какую-нибудь особенную вещь, и

мы сравним их свойства. Чье искусство окажется выше, тот и победитель.

Гасхааль согласился, сказав:

— Но кого мы возьмем к себе в судьи?

— Пусть случай решит, кто будет судьей, — ответил Эмерхад. В полотняный кошель он

побросал костяные таблички с различными знаками и буквами; затем он предложил Гасхаалю

наугад   выбрать   несколько   и   бросить   их   на   пол.   Повелитель   Ворон   так   и   сделал.   Таблички

сложились в незнакомое ему имя, однако Эмерхад от души рассмеялся, прочитав его.

— Это имя женщины, которая грела мне постель, пока ты не заявился в деревню, — сказал

он. — Что ж, посмотрим, кто из нас сумеет поднести ей лучший подарок.

Гасхааль   нахмурился,   поскольку   такого   судью   нельзя   было   назвать   беспристрастным,

однако промолчал. Затем братья разошлись, уговорившись встретиться на этом же самом месте на

следующий день.

Неизвестно, где провел ночь Повелитель Ворон, но Эмерхад вернулся к своей любовнице.

Поначалу  та  ужаснулась,  увидев,  что тело  Эмерхада  скрывает необычная,  похожая  на  вторую

кожу,   одежда,   оставлявшая   открытыми   только   лицо   и   кисти   рук   —   да   и   те   вдруг   почему-то

оказались лишены следов священной татуировки. Однако Эмерхад успокоил ее, сказав, что не

является   обычным   человеком   и   от   того   может   на   время   принимать   даже   и   столь