Андрей Смирнов

почему-то сидела твердая уверенность, что креститься следует через правое плечо, однако рука сама

собой потянулась сначала к левому, а уж потом к правому — и я не стал препятствовать ей в этом.

— Благодарю вас, отец мой...

— Все, — епископ сунул мне в руку прямоугольный кусок пергамента и еще раз небрежно

начертил в воздухе крест, — иди, сын мой.

Я вышел.

Тибо дожидался меня во дворе:

— Ну как?

— Лучше некуда. Особенно хорошо пошло вино из монастырских подвалов.

Тибо всплеснул руками:

— Так что ж, вы в гостях у него не остались? Все равно в городе ночлег искать придется.

Я пожал плечами. Подобная мысль мне как-то в голову не пришла. Но признаваться в этом я

не собирался.

— Скажем так: обстановка к продолжению знакомства не располагала.

— Аааа...

Когда мы подъехали к воротам, выяснилось, что привратник куда-то исчез. Так что открывать

ворота нам пришлось самим. Закрывать их мы не стали. Сами закроют. Не маленькие.

* * *

Постоялый двор мы нашли быстро. Первый же человек, к которому обратился Тибо, уверенно

указал пальцем куда-то в конец улицы.

— Вон тот дом видите? Заведение месье Герарда. Там есть и конюшня, только с обратной

стороны надо заехать.

Мы   так   и   сделали.   Воняло   в   переулке   знатно.   На   главную   улицу   города   местные   жители

сливать помои, видимо, стеснялись. Всем остальным улицам, переулкам и закуткам повезло меньше.

Оказавшись   во   внутреннем   дворе   заведения,   мы   спешились,   поручили   лошадей   заботам

подбежавшего конюха, а сами отправились в дом.

Значительную часть первого этажа занимала одна большая комната. В комнате стояло четыре

деревянных стола, за каждым из которых могло бы разместиться человек десять.

Не успели мы войти и оглядеться, как к нам уже спешил коротышка в фартуке, заляпанном

жирными пятнами. Под фартуком круглилось солидное брюшко. Пиво или сидячий образ жизни? Я

бы поставил на пиво...

Торопливо вытирая руки о фартук, человек поклонился:

— Добрый день, господа.

— Ты — тутошний хозяин? — осведомился Тибо.

Любитель пива кивнул:

— Он самый. Герард мое имя.

— Свободные комнаты есть?

— А как же!

— Нам нужны две. И желательно без клопов. Хозяин озабоченно почесал пятерней затылок.

По его лицу было видно, что непомерные требования моего слуги смутили его и расстроили.

— Рози, — позвал он служанку. — Покажи господам лучшие комнаты. А вы (это уже нам) там

сами выбирайте. Какая больше понравится, ту и займите. У нас нынче много свободных.

— Надеюсь, чистое белье предполагается? — спросил я.

Поскольку   говорил   я   негромко,   кроме   трактирщика   этот   вопрос   услышали   только   Рози   и

небритый   молодой   человек,   сидевший   за   ближайшим   столиком.   Оба   они   поглядели   на   меня   с

любопытством. А разве я что-то не то сказал?..

Только трактирщик сохранял гиперборейское спокойствие.

— Можно и чистое, — согласился он.

Спальни для гостей располагались на втором этаже, поэтому Рози повела нас наверх. Отперла

пару дверей, протерла подвернувшейся под руку тряпицей бронзовые зеркала, распахнула тяжелые

ставни, впустив в помещения дневной свет.

— Прилично...  — задумчиво заметил Тибо. По его тону я понял,  что это лучшее, что нам

может предложить данный провинциальный трактирчик.

— Я сплю здесь, — сказал я, когда мы вошли во вторую комнату.

— Но ведь та просторнее, — недоуменно промолвил мой слуга.

— Не люблю большие помещения.

Тибо   удивленно   посмотрел   на   меня,   но   промолчал.   Похоже,   раньше   у   меня   были   другие

вкусы...

—   Кстати,   а   где   тут   можно   было   бы   помыться?   —   поинтересовался   я   у   Рози,   пока   она

перестилала постель.

— Я скажу, чтобы подогрели воду, господин.

Я прошелся по комнате, выглянул в окошко. Небо затянуто серыми клочьями облаков. Дождь

будет.

Итак, время шло, а память не прояснялась: основательно приложил меня покойный Гийом де

Бош  своей   палицей.   Ни   черта  я  не   помнил   ни   о  себе,   ни   о  своей   жизни.   Даже   не   знал,   что   за

«Патерностер» и «Аве» должен прочесть. А ведь предполагалось, что я должен хорошо знать, что это

такое.

Я   отвернулся   от   окна   и   принялся   рассматривать   хлопотавшую   в   комнате   девушку.

Симпатичная. Была бы еще симпатичнее, если бы сняла тот дурацкий платок, под которым спрятала

волосы.

Мое   внимание   привлекло   висевшее   на   стене   бронзовое   зеркало.   Оно   было   маленькое   и

тусклое, но я обрадовался и с превеликим любопытством заглянул в него.

С той стороны мутного бронзового окошка отразилось лицо человека лет двадцати пяти —

двадцати шести. Нос с горбинкой, темные волосы, узкое лицо, чуть впалые щеки, желваки на скулах,

выдающийся   вперед   подбородок.   На   подбородке   —   трехдневная   щетина.   Темные   глаза.   Какие

именно:   темно-синие,   карие   или   просто   черные,   определить   нельзя   —   отражение   в   бронзовом

зеркале не было достаточно ясным.

Мне вдруг стало неуютно. Из зеркала на меня пялился совершенно незнакомый человек.

Я поспешно отвернулся. В голове — полный бардак.

Спас меня от тягостных мыслей Тибо, который ввалился в комнату с нашими сумками. На