Андрей Смирнов

посреди океана. Здесь были только скалы и камни, и волны, ревущие внизу. Когда я более-менее

пришел в себя, я несколько раз обошел остров. Ни животных, ни птиц, не было даже растений.

Я обречен. Мне осталось жить, в лучшем случае, два или три дня. У меня больше нет сил, я

все истратил на Игольчатом Мосту, и магия мне не поможет. Я не боюсь смерти, но содрогаюсь, когда думаю о том, что за последней чертой меня будет ждать голодный оскал Ночной Тени.

Я сижу на скале, и смотрю на море. Солнце иссушает меня, но я стараюсь не думать о нем.

Не думать ни о чем… Я проиграл. С этим нужно смириться.

Нет.

Не смирюсь никогда. Если б была хотя бы крошечная возможность что-то изменить, я бы

воспользовался ею. Но я бессилен. И все же… пока я могу, я буду бороться и c Тенью, и с

собственным отчаяньем. Пусть даже мне не суждено победить в этой битве.

Предельное напряжение сил на Мосту, и шок, пережитый при встрече с демоном, как-то

повлияли на меня. Вернулись воспоминания, которые я считал давно утраченными… но нет, они

просто таились во мне — до времени.

…Я и в самом деле подходил к Вратам Тедхара много-много лет тому назад, когда еще

жил среди скайферов. Мы организовали набег на поселения близ Сайбо. Часть клана отступила в

пустыню с добычей и пленниками, а небольшая группка молодых воинов, захватив с собой

нескольких человеческих детей, отправилась дальше на юг и восток. Мы вошли в ущелье. Я

помню, мы стояли там с Зелкариш, смотря на Врата, и я чувствовал недобрую силу этого места.

Наши спутники вошли в крепость. Там они проведут ночь: принесут в жертву павшим Детям

Горгелойга плененных детей, и будут молить Мать Демонов о том, чтобы она вернулась к ним и

даровала им свое благословление. Я хотел последовать за ними, но Зелкариш задержала меня.

— Нет, — сказала она. — Тебе туда не нужно. Не сейчас.

— А когда будет пора? — Раздраженно спросил я. Я думал, мне не доверяют потому, что я

сам был человеком.

— Иллейдшаорх сказал, что твое время еще настанет.

Так звали вагу, моего учителя. Я попытался расспросить Зелкариш о том, что все это

значит и что он еще велел передать, и почему сделал это так странно — через нее, но она

отказалась говорить. Похоже, что она и сама ничего не знала. Она чувствовала, что я разозлен, и

постаралась смягчить впечатление от своих слов, убрав платок, закрывающий нижнюю половину

лица. Это был знак доверия и любви. Как и у всех скайферов, в ее лице было что-то змеиное. Она

приникла к моим губам, и ее раздвоенный язык пощекотал мое небо. Она тоже не вошла в

Тедхарадхим: осталась со мной до утра. Мы провели упоительную ночь…

…Я вспомнил и другие имена. Женщину, которая стала моей женой, звали Анталис.

Яальские кочевники убили ее, и ее детей, которые называли меня «отцом», хотя родным отцом им

я не был. Анталис вспороли живот, оборвав не только ее жизнь, но и жизнь ребенка, которого она

вынашивала. Моего ребенка.

144

Тогда все началось. Не у скайферов, и не в Бэрверском холме. Когда я приехал к своему

сожженному дому, в моем сердце поселилась смерть, и больше она не покидала меня. Я больше не

мог не любить, ни радоваться. Словно пробудилось что-то, что жило во мне всегда, ожидая своего

часа. Я разыскал отряд, который побывал в моей деревне, и перебил их всех. Когда я подвесил

предводителя над огнем, он стал просить, чтобы я убил его быстро.

— Нет, быстро не будет. — Сказал я. И напомнил, что они сотворили с моим домом и с

моей семьей.

— Так захотели наши боги, — прохрипел он.

Я пытал его больше суток. Потом он умер — не выдержало сердце…

Воспоминания…

…Я помню, как меня и Оллегри привели к друидам. Моего товарища они забрали сразу,

меня — не хотели брать.

— Почему? — Спросил я.

— Ты нам не подходишь, — ответил высокий старик в буром плаще. — На тебе печать

тьмы. Будет плохо, если ты обретешь силу и дашь тьме волю в твоем сердце. Будет очень плохо.

Я заплакал. Я был всего лишь маленьким мальчиком и ничего не знал ни о каких печатях.

Другой старик, не такой суровый, сжалился надо мной.

— Кто, кроме нас, поможет ему удержать эту тьму на цепи? — Спросил он своего

спутника.

Они приняли меня к себе — на время — и обучали так, как остальных…

Было много воспоминаний, и я погружался в водоворот памяти, как утопающий — в

морскую бездну. Мне всегда казалось, что в моей жизни есть какой-то смысл, цель, неведомая мне

самому. Что-то, что сделает меня целым, даст ответы на все вопросы… Совсем скоро я умру, и за

гранью смерти не увижу смысла — стану кормом для демонической твари, что поджидает свои

жертвы в покинутом адском городе… Так в чем же смысл всего этого? Для чего я рождался и жил, предавал и ненавидел, боролся за свою жизнь на долгом пути сквозь Алмазные Княжества и

Речное Королевство?.. Зачем, для чего?.. Только для того, чтобы привести в мир горбатого демона

в маске?.. Я не хотел в это верить. Я искал смысл, но не находил его. Я так и не обрел

целостности, и все мои вопросы так и останутся только вопросами…

Я не знаю, как долго он находился рядом — я совершенно не ощущал его присутствия.