Андрей Смирнов

стихиями. Сейчас же мой Тэннак и только нарождающаяся магическая душа Лердвиха находились

в тесном взаимодействии; он, не осознавая, выправлял мой Тэннак, но и я, не желая того, мог

сообщить ему тот облик, который за последние месяцы стал для меня «естественным». Может

быть, и не сам облик, а только часть его, саму организацию энергетических токов — но этого было

достаточно, чтобы толкнуть Лердвиха туда, где я и сам, будь моя воля, не хотел быть…

Или, все-таки, это его собственный выбор?.. У меня не было времени размышлять об этом.

Черная тень привела его на вершину горы, где бездна над головой и бездна внизу — прыгай в

любую. Когда я скажу ему колдовское имя Ламисеры, он повторит его и — на какое-то время —

станет одним целым с тенью, которая на самом деле, конечно, была не самостоятельным

существом, а лишь олицетворением определенного состояния, энергетического узла, которого

Лердвих вот-вот должен был достигнуть. Состояния, настолько далекого и чуждого, что он, скорее

64

всего, будет думать, что стал кем-то другим. Но будь это перевоплощение подлинной заменой, он

бы никогда не смог сказать «я стал другим» — говорить «я» было бы некому.

Смерть будет первой стихией, первой формой его нарождающегося Тэннака. Скрэ он,

конечно, не приобретет, но какие-то способности получит… по крайней мере, потенциально.

Далее ему придется развивать их — день за днем, неделя за неделей, через скуку, усталость и

разочарование… Хватит ли у него терпения, чтобы научить свой новорожденный Тэннак — я не

говорю бегать — но хотя бы ходить? Если хватит, соседям этого мальчика явно не повезло.

Впрочем, на них мне глубоко наплевать.

Как, в сущности, и на этого мальчика.

Главное — я получил то, что мне было нужно.

Сердце моего собственного Тэннака, хотя и с перерывами, хотя еще и неровно, забилось

вновь. Я тоже был там, падал в бездну вместе с черным духом Ламисеры — в то время как

мальчик взмывал с ним ввысь.

Я восстановился, теперь можно продолжать путь.

Мне следует поторопиться.

***

На завершающей стадии, когда действие наркотика шло на убыль, я старался уже не

беспокоить Лердвиха, лишь следил, чтобы он не слишком задерживался на той или иной фазе и не

сбивался с пути. К утру он более-менее пришел в себя. Я повторил:

— Не пытайся повторить испытанное с помощью этих или подобных трав. Самая обычная

обманка — что ты что-то недопонял, что еще чуть-чуть и тебе откроется Главный Секрет. Не

давай этому чувству водить тебя за нос. Чем больше ты будешь гнаться за Главным Секретом —

таким способом — тем больше он от тебя будет ускользать, потому что с каждым новым разом ты

станешь терять силу, а не приобретать ее. Не привязывайся к этому способу. Повторяю: одного

раза более чем достаточно. Если тебе нужен второй, и третий, ты никогда ничему не научишься.

Научись произвольно, без помощи растений, вызвать состояние, испытанное сегодняшней ночью.

Важны не образы, которые пред тобой мелькали, а ощущения, которые с ними увязывались.

Вызови ощущение и действуй, оставаясь в нем, действуй так, как тебе в этом состоянии будет

свойственно. Это — твоя дверь в мир волшебства.

Я сел на Ягоду и уехал, размышляя о том, что после сегодняшней ночи одним колдуном-

недоучкой в этом мире стало больше.

Если он начнет развивать свой Дар, скорее всего, государственная машина Речного

Королевства (с гешским жречеством у главных рычагов) прихлопнет Лердвиха еще раньше, чем

он толком обучится.

Учитывая,  какой Дар у него, скорее всего, разовьется.

Глава девятая

Эдрик и Вельнис встречались в старой башне почти каждый день. Вельнис училась

увлеченно, внимание же Эдрика занимали не столько тренировки, сколько сама девушка. Он

полагал, что Вельнис служит княжне не только камеристкой, но и ближайшим телохранителем —

во всяком случае, уровень ее подготовки для этого был вполне достаточным, а юбка, стройная

фигурка и симпатичная мордашка могли ввести в заблуждение любого злоумышленника,

сумевшего миновать внешний кордон дворцовой стражи.

Сам Эдрик от тренировок не получал ничего. С таким же успехом он мог бы фехтовать

игрушечным мечом в песочнице с пятилетним мальчуганом. Он не говорил ей об этом.

Тренировки были поводом для встреч. Конечно, она заманила его, кокетничала и вертела хвостом, но в конце концов сумела возбудить в нем любопытство. Она была необычной, независимой,

такой же свободной и уверенной в себе, как и он сам. Эдрик собирался — рано или поздно —

закрутить с ней романчик, но пока — он чувствовал это — раздевать ее еще слишком рано. Всему

свое время. Трактирную служанку он мог бы заманить на сеновал с куда меньшими усилиями, но

что служанка могла дать ему, кроме скуки?.. К механической стороне секса Эдрик Мардельт

относился так же, как к еде, питью и сну — хорошо, когда они есть; но если их нет, можно

обойтись и без них. Вельнис казалась ему экзотическим цветком, выросшим в унылом лабиринте

65

человеческого мира. Он был готов потратить силы и время на то, чтобы рассмотреть цветок

поближе и, может быть, даже сорвать…

Постепенно их отношения становились все более близкими. Она смеялась его шуткам, не