Андрей Смирнов

другу: любовь и ненависть, радость и страх. Можно было воспользоваться силой одного, чтобы

победить другого. Получалось, его свобода состояла в том, чтобы самому выбирать себе

господина. Это не так уж много. Но по сравнению с полным рабством, в котором он провел всю

свою жизнь — не так уж мало. Пока он думал, что его желания — это он сам, он был их рабом; сейчас его статус изменился — он стал слугой, вольным в выборе хозяина. Он наберется сил, а

потом, возможно, найдет способ стать полноправным владыкой в доме своей души… Хотя

Лердвих и понимал, как нелегко будет этого достичь. Он начинал смутно догадываться о том, что

этот дом — вся вселенная, от Эдема до Дна…

Таковы были его мечты и мысли — как всегда, фантастические, запутанные, отчасти

непонятные даже ему самому. Реальность жила своей жизнью. Через два дня явились солдаты и

стали выносить из погреба все, что там было. Лицо Секвера побагровело от бешенства, огромные

кулаки то сжимались, то разжимались, будто бы их обладатель вот-вот намеревался вцепиться в

чье-то горло. Но Ана обнимала мужа, и Секвер ни в кого не вцепился. Он был бессилен что-либо

сделать. Бессилен был и Лердвих — только в другом смысле. Он намеревался победить «плохие»

желания с помощью «хороших» — но, смотря на наглые морды баронских солдат, он понял, что

не хочет побеждать. Смерть раскрылась, словно волшебный цветок теней, и потянулась к людям.

Он ощутил незримые токи-течения солдат как свои собственные и вошел в них, он чувствовал

разрушительную силу, которой отзывалось каждое прикосновение к их жизненным телам, но не

испытывал никаких угрызений совести. Пройдет немного времени — дни, а может, недели — и

некоторые из них умрут; другие тяжело заболеют. Он знал, что так будет. Он не сразу понял, как

называется то, что он с ними сделал: это дошло до него чуть позже. «Порча» — затасканное

словечко, по делу и без его обожают употреблять невежественные суеверные люди… Теперь

Лердвих узнал, что же — на самом деле — оно означает.

Глава четырнадцатая

…На следующее утро они продолжили путь к верховьям Велаты. Эдрик знал, что пройдет

еще несколько дней, и они увидят далеко впереди изломанную гряду Ханнарок, Гор Гнева. Иногда

в Речном Королевстве их еще называют Птичьими Горами — за то, что на их крутых утесах никто, кроме птиц, жить не способен. Ханнарок с севера полукольцом охватывают Пустое Море, чьи

мутные, пахнущие серой воды совершенно лишены морских обитателей.

Древняя катастрофа, сотворившая Хеплитскую Пустыню и Выплаканное Море, омертвила

Море Мечтаний, которое с тех пор и стали называть Пустым. И хотя за прошедшие века люди

основательно заселили почти все земли, которые только можно было заселить, берега Пустого

Моря так и остались безлюдными.

Легенды о причинах катастрофы говорят следующее:

95

Когда-то на небе сияли не два Светила, как теперь, а три: Солнце, Луна и Горгелойг, Черное Светило, пылавшее всеми цветами Тьмы. Земля пребывала в хаосе, людей еще не

сотворили, и юные боги не враждовали друг с другом. Точнее сказать, в те дни перворожденные

дети Светил богами еще не были, а были только бессмертными. Некоторые так бессмертными и

остались.

Идиллия продолжалась до тех пор, пока не разгорелся спор за божественный напиток

анкавалэн. В той войне, длившейся довольно долгое время (боги попутно успели заселить землю

людьми и прочими бегающими, летающими, и ползающими тварями) Черное Солнце низвергли, а

из его осколков сотворили ночь.

Луне повезло немногим меньше. Ее плоть была умерщвлена, сила — отнята, а душа

скована и заточена внутри ее собственных Сфер. Так Солнце стало высшим над мирами.

Отведав анкавалэна, верные Солнцу бессмертные стали богами и поселились в Эдеме,

между Сверкающей Обителью и Верхними Мирами. Лунные Князья были заперты вместе со своей

родительницей, а Темных Князей обрекли вечно пребывать на Дне Нижних Миров. Они признали

верховную власть Солнца, и за то им позволили править некоторой частью демонических царств

— той частью, которой Боги Света не могли повелевать сами: силами зла, смерти, распада и

истощения.

Но нашлось несколько приближенных Горгелойга, которые отвергли союз с Солнечными

Богами. Они взрастили последнего сотворенного Горгелойгом бессмертного — Солнечного

Убийцу, Убивающего. Они называли себя Последовавшими, имея в виду, что идут дорогой

Черного Солнца, не изменяя своему творцу и господину, и продолжают воплощать его замысел о

том, каким должно быть миру. Но вышло так, что они лишь разделили его участь и были

выброшены в ничто вслед за Горгелойгом.

Об этом сложена масса легенд: о том, как Солнце открыло замыслы темных бессмертных

богам, о том, как боги трижды приходили на остров, где рос Убивающий и трижды были

обмануты Лицемером, примерявшим каждый раз новые лица, о том, как на остров пришел Князь

Мертвых, но не смог забрать Убивающего, как началась новая война, которую назовут потом

Войной Остывших Светил, и как верные Горгелойгу были разбиты. Элайна, любимица Солнца,

зачаровала Убивающего, а боги сковали его нерушимыми оковами. Но (как говорится в тех же