Анекдоты и предания о Петре Великом

Заинтересованный Петръ сталъ испытывать калмыка и, къ великому своему удовольствію, нашелъ его весьма свдущимъ въ морскомъ дл. Посл этого начался экзаменъ самому господину, и оказалось, что, насколько слуга былъ свдущъ, настолько господинъ былъ неучемъ.

Петръ не останавливался ни передъ чмъ, и результатомъ этого экзамена было то, что калмыкъ получилъ вольную, съ фамиліей Калмыкова, и чинъ мичмана, а Спафаріевъ опредленъ въ матросы и отданъ подъ команду Калмыкову съ приказаніемъ послднему, чтобы тотъ постарался научить барина всему, что самъ такъ хорошо зналъ.

Калмыковъ въ 1723 году былъ уже морскимъ капитаномъ, а потомъ дошелъ и до контръ-адмиральскаго чина.

XL. Черты изъ образа жизни Петра.

Петръ Великій вставалъ очень рано — въ три, и; въ четыре часа утра. Вставши, съ полчаса прогуливался по комнат и потомъ тотчасъ же занимался длами. Въ шесть часовъ, позавтракавъ, вызжалъ въ Сенатъ и другія присутственныя мста; въ хорошую погоду хаживалъ пшкомъ. Обдалъ онъ въ 11 или 12 часовъ, и во всякомъ случа не позже часа пополудни. Обдъ состоялъ изъ щей, каши, студня, холоднаго поросенка въ сметан, холоднаго жаркого (чаще всего утка) съ огурцами или солеными лимонами, ветчины и лимбургскаго сыра. ІІередъ кушаньемъ пилъ онъ по рюмк анисовой водки и въ теченіе обда — квасъ, пиво и хорошее красное вино. Рыбы и вообще постной пищи желудокъ его не переносилъ, и потому Петръ не соблюдалъ постовъ (кром недли говнія), на что и имлъ разршеніе отъ константинопольскаго патріарха[40]. Посл обда надвалъ халатъ и спалъ часа два, а въ четыре приказывалъ подавать къ докладу дла, которыя къ утру надлежало ршить. Ужина у него обыкновенно не было. Спать ложился часовъ въ 10, въ 11.

Обдалъ онъ дома рдко, а по большей части въ гостяхъ у вельможъ или у кого другого, не отказываясь ни отъ какого приглашенія. Если онъ обдалъ дома, то обдалъ обыкновенно одинъ съ своею женою и не терплъ, чтобы въ столовой были лакеи. Если при стол его находился кто-либо изъ приглашенныхъ, то и тогда прислуживалъ только его кухмистеръ Фельтенъ, одинъ денщикъ и два малолтнихъ пажа, да и эти, поставя вс блюда, закуски и для каждаго гостя по бутылк вина, должны были выходить изъ столовой и оставлять государя одного съ гостями, а лакеи никогда у стола его не должны были являться, — разумется, кром церемоніальныхъ обдовъ. Онъ говаривалъ про лакеевъ: «я не хочу, чтобы они были слушателями разговоровъ при моемъ стол». А однажды сказалъ про нихъ же прусскому посланнику, сидвшему съ нимъ за столомъ: «сіи наемники смотрятъ лишь за столомъ каждому въ ротъ и подслушиваютъ все, что говорятъ; разумютъ криво и разсказываютъ опять криво».

Большого придворнаго штата онъ вообще не любилъ, сложивъ представительство всей царской пышности на князя Меншикова, и для своихъ собственныхъ домашнихъ услугъ имлъ одного только камердинера; для другихъ же услугъ и для провожанія при выздахъ употреблялъ своихъ денщиковъ, изъ которыхъ двое постоянно при немъ дежурили. Никогда не здилъ онъ въ карет или коляск, а всегда въ одноколк[41], въ которой можно было въ случа нужды сидть двоимъ. Во время его царствованія въ дворцовой конюшн находились лишь дв четырехмстныя кареты для его семейства, да еще у князя Меншикова были дв парадныя кареты. Боле же всего любилъ Петръ при поздкахъ пользоваться водою и разъзжалъ по Нев на буер[42], шлюпк или четырехвесельной верейк[43]. Чтобы пріучить и петербургскихъ жителей къ вод, онъ во все свое царствованіе не разршалъ строить мостовъ черезъ Неву и ея рукава[44]. Во всемъ Петербург при Петр не было и десяти каретъ, изъ наемныхъ же только одна, да и та исключительно для прізжающихъ иностранцевъ.

Упомянутые денщики отправляли при Петр при встрчающемся случа всякія дла. Въ денщики государь избиралъ молодыхъ людей, преимущественно дворянъ, записанныхъ уже въ гвардейскіе полки. Лтъ черезъ десять — иногда скоре, иногда и позже — опредлялъ онъ ихъ, смотря по ихъ способностямъ, въ военную или гражданскую службу. Ночью одинъ изъ дежурныхъ денщиковъ (или же камердинеръ) ложился спать въ той комнат, гд спалъ государь, или же въ сосдней. По ночамъ Петръ часто просыпался и звалъ денщика, чтобы тотъ записалъ мысль, пришедшую государю въ голову. Наибольшею чуткостью во время сна отличался крестникъ царя, арапъ Ганнибалъ[45], бывшій одно время, до отправленія своего за границу, камердинеромъ Петра. Ганнибалъ самъ разсказывалъ, что не проходило ночи, чтобы государь не окликалъ его: «Арапъ!» и Ганнибалъ тотчасъ же спрашивалъ: «Чего изволите?» — «Подай огня и доску». Ганнибалъ подавалъ грифельную доску, которая висла въ головахъ государя, и Петръ записывалъ на ней, что ему казалось нужнымъ, или приказывалъ записать арапу, и потомъ говорилъ: «Повсь и поди спи». Поутру государь прочитывалъ то, что было записано, и отдавалъ нужныя приказанія, или же, когда дло не было спшнымъ, записывалъ въ свою памятную книжку.