Анелька

Анелька снова почуяла фальшивую ноту в словах отца. Недавно был день его рождения и она должна была написать поздравление под руководством панны Валентины. Но учительница наотрез отказалась ей помочь, заявив, что не станет подсказывать надуманные слова и учить Анельку лицемерию. Если дочь любит отца, она сама сумеет найти нужные выражения.

Анелька сочинила поздравление сама, и оно очень понравилось родителям. Они похвалили поступок гувернантки, одобрили ее взгляды; Анелька радовалась, ибо она чувствовала, что все были искренни.

А сегодняшний разговор с отцом сильно огорчил ее. Никто лучше ее не замечал печали родителей, не понимал, что им грозит какая-то беда; но свои наблюдения девочка затаила в самой глубине души. Выражать открыто свои чувства казалось ей неприличным. Как же так? Неужели она должна поверять кому-то, что у них в имении голодают люди, волы и даже земля, что отец одалживает деньги у Шмуля, а у матери нет солодового экстракта?.. Может быть, ей велят написать еще и о том, как она втайне от всех, заливаясь слезами, беседует с богом?..

Уж не написать ли про отца, что он не только, против своего обыкновения, сидит дома и не пьет вина за обедом, но еще принуждает ее к лицемерию, которое раньше сам осуждал?

Ах, она замечала в доме большие перемены и слышала такое, о чем даже думать страшно... И что это Шмуль болтал о женитьбе отца?.. В их доме, как злой дух, поселилось несчастье: этот незримый дух, как ураган, развеял богатство, разогнал людей, терзал мать и перевернул все вверх дном в сердце отца. Несколько лет назад Анелька видела в лесу поваленные бурей деревья, и от жалости к ним у нее защемило сердце. Если в душе у отца такое же опустошение, то можно его оплакивать, но говорить об этом вслух - ни за что на свете!..

Подобные мысли пришли девочке в голову, когда отец выпроводил ее из кабинета, пообещав после обеда продиктовать ей письмо. Анелька не находила себе места.

Часа в два, когда уже накрыли на стол и родители с детьми сидели на террасе, к дому подкатила бричка, и из нее вылезла низенькая, толстая и подвижная женщина. Лакей доложил господам, что приезжая хочет увидеться с ними.

- Кто такая? - спросил пан Ян.

- Не из простых. Вроде экономки.

- На чем приехала?

- Гайда привез... Ее, и сундучок, и узел с постелью...

- Этот негодяй? - проворчал отец. - Скажи ей, пусть войдет.

Лакей ушел. В сенях звонким голосом затараторила приезжая:

- Сложи, голубчик, вещи пока на полу, а я попрошу господ выслать тебе двадцать грошей. У меня ничего не осталось. Видишь, кошелек совсем пустой... Все деньги истратила по дороге в город...

Хозяева переглянулись с таким видом, будто этот голос был им знаком. Пани Матильда слегка покраснела, а ее супруг нахмурился.

В этот момент на террасу вбежала женщина, одетая по-городскому, в бурнусе и шляпке, но далеко не по моде. Уже на пороге она раскрыла объятия и воскликнула:

- Здравствуйте!.. Здравствуй, Меця!.. А это ваши детки?.. Слава господу богу!.. - Она шагнула вперед и хотела кинуться на шею к пани Матильде.

Но пан Ян преградил ей дорогу.

- Позвольте, - сказал он. - С кем имеем честь?..

Женщина остолбенела.

- Неужто не узнаете меня, пан Ян?.. Ведь я двоюродная сестра Матильды, Анна Стоковская... Впрочем, - прибавила она с улыбкой, - тут нет ничего удивительного, мы не виделись пятнадцать лет... Я успела разориться и, наверное, постарела: работа меня иссушила.

- Это Андзя, Ясек, - сказала пани Матильда.

- Присаживайтесь, - с нескрываемым неудовольствием отозвался пан Ян и указал ей на стул.

- Спасибо, - отвечала приезжая, - но сперва я хочу поздороваться... Меця...

Пани Матильда в сильном замешательстве протянула гостье левую руку.

- Я нездорова... Вот стул...

- Эта красивая девочка - твоя дочурка?.. Обними же меня, деточка, я твоя тетя...

Анельке пришлась по сердцу эта словоохотливая женщина, и она, соскочив со стула, подбежала к тетке, собираясь поцеловать ее.

- Анелька!.. Поклонись гостье!.. - строго сказал отец, останавливая ее.

Анелька присела, с недоумением поглядывая то на отца, то на тетку, по выразительному лицу которой было заметно, что она смущена и расстроена.

- Вижу, - сказала тетка, - что причинила вам беспокойство. Но, бог свидетель, не по своей вине. Я поехала в ваш город, узнав, что у ксендза умерла экономка. А с той поры, как я лишилась состояния, единственная моя мечта - не корпеть хоть на старости лет над шитьем. У какого-нибудь почтенного ксендза (а ваш, говорят, очень хороший человек) я могла бы жить спокойно, на свежем воздухе, и работать экономкой не тяжело. Поэтому, услыхав про это место (может, я вам надоела своей болтовней?), я продала швейную машину, утюг и поехала.