Анестезия

Настя поджала губы. Конечно, исходя из слов Зубарева, всё было более чем просто, а вот она в этом очень и очень сомневалась. Потому что Виталий уже успел натворить дел. Успел наговорить дочери того, что заставило её к нему проникнуться и начать сопереживать. Как Глаша воспримет то, что её отец – другой мужчина, если всё же это окажется правдой, она даже не представляла. Но и Саша имел полное право сделать эти анализы и узнать, дочь ли ему Аглая.

– Да ничего такого не имею ввиду. Но она ещё ребёнок, тут всякое можно ожидать.

– Кажется, мы с ней очень даже подружились, насколько ты помнишь.

– Помню. Подружились, тут ты прав.

– Ну, вот и всё. Завтра же у меня возьмут анализы, потом приедут к вам. Соври ей пока, что это для школы надо. Пока результатов не будет, и волновать её незачем. Потом придумаем, как с ней поговорить. Может, когда я домой вернусь полноценно, тогда и скажем.

Настя инстинктивно кивнула, слыша, как начинает грохотать в груди сердце. Что-то не давало ей покоя, но она ещё не понимала, что именно. Впрочем, мысленно приказав себе не искать подвоха там, где его может и не быть, постаралась прогнать никому не нужные мысли и успокоиться.

– Мам, а зачем это нужно? – в который раз спросила Глаша, и Настя тяжело вздохнула. Казалось, дочь прекрасно понимала, что всякие россказни насчёт анализов для школы – ложь. И когда услышала заученную фразу, ни капли ей не поверила.

– Как бы не стала со всеми делиться этим, – шепнула Насте мать, когда у Аглаи брали анализ для определения Сашиного отцовства.

И точно! Как она об этом не подумала? Стоит только Аглае сболтнуть лишнего в школе, как поползут слухи. Дети поделятся с родителями, те объяснят, что это могут быть за анализы на самом деле.

Провожая сотрудников лаборатории, она готовилась к разговору с дочерью. Придётся попросить не распространяться об этом даже с близкими подружками.

– Ты пока только об этом никому не рассказывай, идёт? Это очень важное обследование, – наказала она, вернувшись к дочери. И обомлела, услышав:

– Это для папы, да?

Откуда она могла знать, что Зубарев действительно её вероятный отец?

– Для папы? Ты что-то об этом знаешь? – спросила осторожно, присаживаясь рядом с дочерью. Перевела взгляд на игрушки – Аглая достала из коробки куклу-мальчика и теперь играла в семью. Рассадила маму, папу и дочь вокруг стола.

– Папа сказал мне, что болеет.

Настя выдохнула. Чёрт! Она напрочь забыла про Виталика. Как только поделилась всем с Сашей, так бывший муж словно бы перестал существовать даже в памяти.

– Нет, маленькая, это не для папы.

– Вы ведь ему поможете? Он очень просил.

Значит, и этим тоже поделиться успел… ну надо же.

– Поможем, – соврала Настя, справедливо решив, что из-за отца Глаши, которому до них не было дела, пока он не заболел, давать дочери лишний повод переживать не станет. – А Сашу скоро домой выписывают. Ты что-то совершенно о нём забыла.

– Я не забыла! Даже рисунок ему нарисовала.

Аглая бросила своё занятие, вскочила на ноги и, подбежав к комоду, вынула из него лист бумаги. Протянула Насте с гордостью. На рисунке был изображён Зубарев, с клюшкой и на коньках, а среди зрителей, начертанных сплошным разноцветным пятном, удалось рассмотреть троих – очевидно саму Глашу, Настю и мужчину. И она предпочла думать, что это всё же Влас, а не Виталик.

– Круто! Давай тогда как только домой Саша вернётся, мы к нему с тобой съездим. А потом я бы вообще туда переехала, в пригороде и воздух чище.

Аглая нахмурилась, как будто что-то решала сама с собой, но потом кивнула.

– Переедем, я согласна.

Когда дочь вновь увлеклась игрушками, Настя вышла из комнаты и отправилась выпить чаю. Чем больше времени проходило между моментом, когда у Зубарева и Глаши взяли анализы, и тем часом, когда должен был быть объявлен результат, тем больше она нервничала. И несмотря на то, что прошло всего-ничего, её уже начало ощутимо потряхивать.

– Сядь уже, я сама сделаю, – беззлобно окликнула её мать, стоило только Насте в третий раз просыпать сахар. Забрала у неё чашку и кивнула на стул. – И нервничать хватит. Всё на места теперь встанет.

– На места ли? Не знаю пока. Глаша вон едва ли не бредит отцом. И как ты понимаешь, я не о Саше.

– Пройдёт. Поговорить с ней надо, да и всё.

– Пока не стану. Пусть с анализами всё ясно будет, тогда уже и разговоры разговаривать можно.

– А Виталику звонила?

– Сегодня позвоню, да.

– Только не говори, что тебе его жалко. – Мать поставила перед ней чашку чая с молоком и устроилась напротив. – Я об заклад побиться могу, что это враньё. Денег с Саши твоего стрясти хочет и всё. Думает, что нашёл золотую жилу.

– Да не жалко. – Настя помотала головой и отпила глоток чая. – Я в этом всём только за Аглаю переживаю.

– Значит, нужно как можно скорее сказать Виталику, что у вас с мужем не благотворительная организация. А как только выяснится правда о том, что именно Саша отец Аглаи…

– Т-с-с! – Настя прислушалась к тому, что происходило в комнате дочери, но кажется, Глаша была увлечена чем угодно, но только не подслушиванием.

– Так вот когда это выяснится – сразу ей расскажешь.