Анестезия

И словно внутри то, что было сжато в тугую пружину, распрямилось и принесло с собой облегчение и желание счастливо смеяться. В мыслях, пролетели все те годы жизни без Саши, что она провела, словно были на самом деле лишь секундами. А ведь рядом всё это время было оно – живое напоминание о том, как им с Зубаревым когда-то было хорошо. Как так вышло, что у неё даже сомнения не возникло в том, что Аглая – от Виталика?

– Ты молчишь, – тихо проговорил муж, и Настя не смогла сдерживаться и рассмеялась, чем немало удивила таксиста.

– Я… просто не знаю, что сказать.

– А что тут скажешь? – В голосе Саши сквозили гордость и такая радость, что даже если бы Настя не испытывала этого восторга, который сейчас бушевал внутри, уже бы зарядилась этими эмоциями. – Не зря мы с малой сразу сроднились. Я теперь узнавать буду, что нужно сделать, чтобы она официально была на меня записана.

– Прямо сейчас?

– Да. А ты что-то против имеешь?

– Нет. Просто… реабилитация же.

– Ну, пока суть да дело, как раз успею восстановиться. У нас же вечные заморочки с этой бюрократией.

Настя бросила взгляд за окно и поняла, что пока они говорили с Зубаревым, такси проделало большую часть пути.

– Глаше сегодня ведь скажем? – уточнила она то, что знала и без этого вопроса.

– Конечно! Ты только ей сама не намекай и ничего не говори. И давайте скорее к нам, я своим тоже пока не рассказывал.

– Окей. Я уже подъехала почти, мы скоро будем.

– Жду вас. И очень люблю.

Он отключил связь, и Настя, расплатившись с таксистом, вышла. Теперь дело оставалось за «малым» – рассказать всё Аглае и надеяться, что она воспримет это нормально.

За время пути обратно к Саше Настя коротко – одним взглядом – дала понять матери, что всё известно, и что Глаша в действительности дочь Зубарева. На обычно уставшем лице появилась ответная улыбка. Сейчас, когда Настя смотрела на дочь, и когда знала правду, она видела черты Саши. В движениях Аглаи, в том, как она хмурилась, когда такси немного задержалось. В том, как улыбались её глаза, стоило ей увидеть что-то незначительное, но несущее в себе радость. Она определённо была дочерью Зубарева, и сейчас Настя уверилась в этом окончательно.

– У-у-у! Кто приехал! – хрипловато, очевидно, из-за волнения поздоровался с Глашей Саша. Аглая забралась к нему на колени и крепко обняла за шею.

– Я соскучилась! – объявила она, и у Насти слёзы на глазах появились. Мать тоже всхлипнула рядом, что попыталась скрыть за покашливанием.

– Я пойду Наташе на кухне помогу.

Она ретировалась, оставляя их втроём. Настя выразительно посмотрела на Сашу, но тот покачал головой, давая жене понять, что сейчас не время и не место.

– А я голодный – ужас просто. Ты ужинать же будешь? – придерживая Глашу одной рукой, спросил Саша, направляя кресло к кухне.

– Буду! И тебе нужно тоже! Ты же скоро ходить будешь?

– Да какое там ходить? Я бегать буду! И на матч на мой пойдёшь скоро, за папу болеть.

У Насти даже сердце удар пропустило, когда она услышала эти слова, но Аглая отреагировала на них совершенно спокойно.

– Очень хочу на матч. И буду за тебя болеть.

Через десять минут все, наконец, уселись за стол. Настя выдохнула – атмосфера была спокойной и семейной. Отец Саши беспрестанно шутил, мама – то и дело подкладывала всем добавку. Всё было именно таким, каким и должно быть, когда за столом собираются любящие друг друга люди.

– Мам, пап… а я вас не спрашивал кое о чём, хотя вроде как надо было бы, – начал Зубарев и, поймав вопросительный взгляд Насти, подмигнул ей. – Вы вообще как к внукам отнесётесь?

Родители Саши переглянулись, на лице отца появилось довольное выражение.

– Внуков! Тоже скажешь, – покачала головой мама. – Сначала на ноги встань, потом и о внуках думать будем.

Видимо, она интерпретировала вопрос сына по-своему, отчего в лицо Насти бросилась краска. Пришлось сделать вид, что она увлечена салатом.

– Ну а в целом?

– А в целом, Саш, мы счастливы будем, когда у вас с Настенькой дети появятся, – заверил Зубарева отец. – Чем больше, тем лучше.

– Я тоже хочу! – заявила Аглая. – Брата или сестричку. Но лучше брата. Папа меня на коньках ездить научит, а я брата потом тренировать буду.

Родители Саши рассмеялись, Настина мама опять улыбалась. Слово «папа», звучавшее из уст Глаши, было совершенно органичным. Вот только пока не все знали, что оно ещё и абсолютно верное.

После ужина старшее поколение осталось сидеть за столом, а Саша и Настя, забрав Глашу, пошли в комнату к Зубареву. Малышка болтала о всяком, Саша активно её поддерживал в этих беседах, а вот Насте было не по себе. Даже потряхивать стало порядком, что ей совершенно не нравилось.

Когда за ними закрылась дверь, и вовсе ощутила себя загнанной в клетку.

– Глаш, прыгай ко мне сюда, – похлопал Зубарев по колену. – Будем как раньше сидеть.

– А у тебя ноги же теперь чувствуют? – уточнила Аглая.

– Есть такое дело. Не так хорошо, как хотелось бы, но…

– А я не тяжёлая для тебя?

Саша усмехнулся и снова похлопал по колену.

– Ты как пушинка у меня.

Аглая забралась на колени к отцу, Настя присела на край постели. Руки подрагивали, пришлось сцепить их в замок.