Анестезия

– Ты права. – Настя улыбнулась и вздохнула. – Ладно, пойду Виталию позвоню, чтобы уже с этим всем покончить.

– Давай, – кивнула мать. – Прошлое должно оставаться в прошлом.

Бывший муж подошёл к телефону сразу же. Насте даже казалось, что она физически чувствует, с какой жадностью выдохнул одно-единственное слово:

– Слушаю!

Она сделала глубокий вдох, как будто ей предстояло погрузиться под воду, и выпалила скороговоркой:

– Мы не можем дать тебе денег, потому что у Саши почти не осталось сбережений. Всё ушло на операцию, впереди долгая и дорогая реабилитация. Так что… денег у нас нет.

Зачем она вообще это объясняла ему? Наверное, из-за опасения, что он снова может наговорить Глаше всякой ерунды.

Виталик молчал, а Настя медлила с тем, чтобы отключить связь.

– Хотя бы немного, – попросил он, когда она уже собралась нажать кнопку отбоя.

– И немного у нас нет. Но ты можешь продать квартиру.

– Я уже продал…

Вот тебе и новости. Это разозлило. До белых точек перед глазами. Мало того, что он забрал то, что причиталось если не ей, то их с Виталиком ребёнку, так ещё и втихаря продал!

– Прекрасно! То есть, о наследстве для своей дочери ты не подумал, а как ходить к ней и просить спасти твою задницу, тут ты первый.

– Я болен, Настя! И это серьёзно!

– Серьёзно здесь только одно – мой запрет впредь подходить к моему ребёнку на пушечный выстрел! Ясно? Больше не появляйся ни рядом с ней, ни рядом со мной.

Она с остервенением нажала отбой и сделала рваный вдох. Вот и всё. Больше даже ни намёка на сострадание или жалость к тем, кто её семьёй не является. У неё есть на кого тратить свои эмоции и чувства, и бывший муж в их число уж никак не входит.

Два дня, которые взяла лаборатория на то, чтобы предоставить Саше и Насте результаты анализов, тянулись невыносимо долго. Прежде всего, для Зубарева, который с каким-то остервенением принялся за попытки вставать раз за разом и делать первые шаги. Врачи заверяли, что даже то, чего он добился за такой короткий срок – уже огромная победа, но Настя видела, что ему нужно гораздо большее. И желательно, как можно скорее.

Наверное, это были те самые качества, которые необходимы любому профессиональному спортсмену – упорство и желание победить. Даже если речь идёт вовсе не о матчах.

– Завтра приедете? Как раз результаты обследований будут, – в который раз спросил Саша, когда наконец улёгся в постель после угрозы врача дать ему успокоительного.

– Конечно, мы же это уже обсудили. Глаша ждёт. Мама её из школы заберёт, и я за ней домой скатаюсь.

– Ты можешь со мной не ехать. Сама заберёшь и приедете. Как раз уже знать буду всё.

– Ну, нет уж. Я твоя жена и собираюсь лично проконтролировать всё.

Она улыбнулась ему и принялась собирать те вещи, которые до завтрашнего утра им не понадобились бы. Снова внутри появилась неясная тревога, но, кажется, Настя уже начинала к ней привыкать.

– Мама твоя даже какой-то праздник собирается устроить. Только для своих. Кстати, она же не знает ничего о Глаше?

– Не знает. Но завтра тогда ей и скажем.

– М-м-м… ладно.

– Тебя что-то смущает?

– Да не то чтобы смущает. Просто тревожно как-то.

– Всё в порядке будет, вот увидишь.

Настя кивнула – голос Саши, уверенный и успокаивающий, начал разгонять её страхи. Всё решится уже завтра, а сегодня смысла испытывать то, что не приносило ничего, кроме негатива, не имелось.

К приезду домой сына тётя Наташа подготовилась основательно. Стоило только Насте войти в дом следом за мужем, которому помогал передвигаться Влас, как она почувствовала аромат домашней выпечки. На столе уже стояло множество самых разных мисок, кастрюлек и салатниц, в которых мать Зубарева готовила миллиард блюд.

– Давайте помогу, – предложила Настя, когда с приветствиями было покончено, и Саша отправился немного отдохнуть.

– Не надо, дочь. За Глашей и мамой поезжай. Праздновать будем.

Она снова принялась стряпать, и Настя не стала протестовать. Саша всю дорогу до дома проверял телефон – именно сегодня ему обещали объявить результаты, и он очень переживал. Волнения же Насти были связаны ещё и с тем, как воспримут всё родители Зубарева, если вдруг окажется, что у них есть внучка. Хотя, Настя была уверена, что всё пройдёт нормально.

Когда отправилась в город на такси, поймала себя на том, что счастливо улыбается. Больничные стены остались позади, а впереди хоть и были трудные времена, но это ни в какое сравнение ни шло с тем, что они уже пережили.

Звонок Зубарева минут через пятнадцать после того, как она села в машину, заставил Настю внутренне сжаться в ожидании новостей. Она малодушно дождалась, пока пройдёт секунд десять, после чего ответила хрипло:

– Да!

И тут же услышала:

– Мне позвонили. Глаша – моя!