Ангел для сестры

— Элди, мы вам поможем, — говорю я, надеясь оценить ее состояние. — У нее рана на затылке. Мне потребуются жесткие носилки. — Рэд убегает за ними к машине, а я измеряю давление Элди и пульс — нерегулярный. — У вас есть боли в груди? — (Женщина стонет, но качает головой и морщится.) — Я одену на вас воротник, хорошо, дорогая? Похоже, вы сильно ударились головой. — Возвращается Рэд с носилками, и я, подняв голову, смотрю на медсестру. — Вам известно, что помутнение сознания стало результатом падения, или падение произошло из-за него?

Медсестра мотает головой:

— Никто не видел, как это случилось.

— Разумеется, — бормочу я себе под нос. — Мне нужно одеяло.

Его протягивает маленькая дрожащая рука. До этого момента я не вспоминал, что Анна с нами.

— Спасибо, малышка, — говорю я и улучаю момент, чтобы улыбнуться ей. — Хочешь помочь? Можешь сесть у ног миссис Бриггс?

Она кивает, лицо совершенно белое, и садится на корточки. Рэд кладет носилки.

— Мы вас переместим, Элди… на счет три…

Мы считаем, поднимаем, привязываем ее, от этого рана на голове снова начинает кровоточить. Грузим пациентку в «скорую». Рэд гонит к больнице, а я копошусь в забитой всем на свете кабине, выуживаю кислородный баллон, пристраиваю его.

— Анна, дай мне набор для капельницы. — Я начинаю разрезать на Элди одежду. — Вы еще с нами, миссис Бриггс? Сейчас будет небольшой укол, — предупреждаю я, беру ее руку и пытаюсь нащупать вену, но они похожи на тончайшие карандашные линии, затемнения на светокопиях; на лбу каплями выступает пот. — Я не могу попасть с двадцаткой. Анна, найди двадцать вторую.

Пациентка стонет и плачет, машину мотает из стороны в сторону, она поворачивает, притормаживает, когда я пытаюсь попасть иглой в вену, все это не облегчает мою задачу.

— Черт! — ругаюсь я, бросая на пол вторую иглу.

Быстро снимаю кардиограмму, потом беру рацию и связываюсь с больницей, предупреждаю, что мы подъезжаем.

— Пациентке восемьдесят семь, она упала. В сознании, отвечает на вопросы, давление сто тридцать шесть на восемьдесят три, пульс сто тридцать, нерегулярный. Я попытался поставить ей капельницу, но мне не удалось. На затылке рана, но она сейчас под контролем. Я дал ей кислород. Есть вопросы?

В лучах фар проезжающего мимо грузовика вижу лицо Анны. Машина сворачивает, свет пропадает, и я понимаю, что моя дочь держит незнакомую женщину за руку.

У входа в приемный покой больницы мы вытаскиваем из машины носилки и катим их к автоматическим дверям. Команда врачей и медсестер уже ждет нас.

— Она все еще говорит с нами, — сообщаю я.

Медбрат постукивает пальцами по тонкому запястью пациентки.

— Иисусе!

— Да, вот почему я не смог поставить капельницу. Пришлось надевать детскую манжету, чтобы измерить давление.

Вдруг я вспоминаю об Анне, которая, вытаращив глаза, стоит у дверей.

— Папочка? Эта женщина умирает?

— Вероятно, у нее случился удар… но она справится. Слушай, давай ты подождешь нас там, на стуле? Я вернусь самое большее через пять минут.

— Папа, — начинает она, и я останавливаюсь на пороге, — разве не здорово было бы, если бы все больные были такими?

Она смотрит на ситуацию не так, как я, не понимает, что Элди Бриггс — это ночной кошмар для парамедиков, что вены у нее исколоты, а ее состояние нестабильно и этот срочный вызов не сулит никому ничего хорошего. Анне кажется: что бы ни происходило с Элди Бриггс, это можно исправить.

Я захожу в здание и, как положено, продолжаю снабжать информацией сотрудников реанимационного отделения. Минут через десять заканчиваю пробежку по больнице и ищу свою дочь в зоне ожидания, но она пропала. Я нахожу Рэда, который стелет новую простыню на носилки, подсовывает подушку под ремень.

— Где Анна?

— Я думал, она с тобой.

Заглянув в один коридор, потом в другой, я вижу только усталых врачей, других парамедиков, несколько изумленных пациентов, пьющих кофе и надеющихся на лучшее.

— Я сейчас вернусь.

По сравнению с царившей в реанимации суматохой на восьмом этаже все в полном порядке. Медсестры приветствуют меня, называя по имени, а я иду к палате Кейт и осторожно открываю дверь.

Анна слишком велика для коленей Сары, но именно там она и сидит. Они с Кейт обе спят. Сара следит за моим приближением поверх макушки Анны.

Я встаю на колени рядом с женой и убираю волосы с висков дочери:

— Малышка, нам пора домой.

Анна медленно выпрямляется. Позволяет мне взять себя за руку и потянуть вверх. Ладонь Сары скользит по ее спине.

— Это не дом, — говорит Анна, но тем не менее выходит со мной из палаты.

После полуночи я склоняюсь над Анной и осторожно шепчу ей на ухо:

— Пойдем посмотрим.

Она садится, берет толстовку, сует ноги в кроссовки. Вместе мы забираемся на крышу пожарной станции.

Вокруг нас ночь. Метеоры фейерверками несутся по небу, разрывая тьму.

— О! — восклицает Анна и ложится, чтобы лучше видеть.

— Это Персеиды, — говорю я ей. — Метеоритный дождь.

— Невероятно!