Ангел для сестры

Кэмпбелл поднимается с кресла, садится на корточки передо мной там, где только что была мама. На таком близком расстоянии он выглядит боле серьезным, чем раньше.

– Анна, ты действительно этого хочешь? – спрашивает он.

Я открываю рот. И ищу ответ.

Джулия

– Как, по-твоему, Кэмпбелл нравится мне, потому что он козел или несмотря на это? – спрашиваю я сестру.

Она шикает на меня с дивана, так как смотрит «Какими мы были» – фильм, который видела уже двадцать тысяч раз. Он у нее включен в список кинокартин, наткнувшись на которые нельзя переключать канал. В него также входят «Красотка», «Привидение» и «Грязные танцы».

– Я убью тебя, если пропущу развязку.

– Увидимся, Кэти, – цитирую я для нее. – Увидимся, Хаббл.

Она бросает в меня подушку и вытирает глаза. Звучит музыка, под которую идут финальные титры.

– Барбра Стрейзанд – это бомба, – произносит Иззи.

– Я думала, это типаж, любимый геями. – Я поднимаю взгляд от стола, заваленного бумагами, которые изучаю, готовясь к завтрашним слушаниям.

Я должна принять решение и сообщить судье: какой вариант будет лучше всего для Анны Фицджеральд. Выскажусь я в ее пользу или наоборот – без разницы, в том-то и проблема. Жизнь девочки будет разрушена в любом случае.

– Мне казалось, мы говорили о Кэмпбелле, – продолжает Иззи.

– Нет, это я о нем говорила. Ты впадала в экстаз. – Я потираю виски. – Была у меня надежда на твое сочувствие.

– По поводу Кэмпбелла Александера? Я не склонна к сочувствию. Скорее, к безразличию.

– Ты права. В безразличии тебе не откажешь.

– Слушай, Джулия, может, дело в наследственности. – Иззи встает и начинает массировать мне мышцы шеи. – Может, у тебя есть ген, из-за которого тебя влечет к абсолютным ничтожествам.

– Тогда у тебя он тоже есть.

– Ну, – смеется она, – верно сказано.

– Я хочу ненавидеть его. Чтоб ты знала.

Протянув руку над моим плечом, Иззи берет начатую мной банку колы и приканчивает ее.

– А как насчет того, чтобы оставаться в строго профессиональных отношениях?

– Вот-вот. Только в голове у меня этому противится невероятно крикливая группа оппозиции меньшинства.

Иззи снова садится на диван:

– Проблема, ты сама знаешь, состоит в том, что своего первого никто никогда не забывает. И даже если твой ум достаточно развит, чтобы осознавать это, то у твоего тела IQ как у фруктовой мушки.

– Просто мне с ним так легко, Из. Мы как будто начали с того места, на котором расстались. Я уже знаю все, что нужно, о нем, а он – обо мне. – Я смотрю на сестру. – Можно влюбиться в кого-то от лени?

– Почему бы тебе не трахнуться с ним, а потом не выкинуть его из головы?

– Потому что, как только я трахнусь с ним, это станет еще одной частью прошлого, от которой я не смогу избавиться.

– Могу познакомить тебя с кем-нибудь из моих друзей, – предлагает Иззи.

– Они все с вагинами.

– Слушай, Джулия, ты не на то обращаешь внимание. Нужно смотреть, что у человека внутри, а не на внешнюю упаковку. Кэмпбелл Александер, может, и красавчик, но он как марципановая посыпка на сардинке.

– Ты считаешь, он красавчик?

Иззи округляет глаза:

– Тебя не спасти.

Звенит дверной звонок. Иззи подходит и смотрит в глазок:

– Только помяни дьявола…

– Это Кэмпбелл? – шепчу я. – Скажи ему, что меня нет.

Иззи приоткрывает дверь:

– Джулия говорит, что ее нет.

– Я тебя укокошу! – бормочу я себе под нос и встаю у нее за спиной.

Отпихнув сестру с дороги, снимаю цепочку и впускаю в дом Кэмпбелла и его собаку.

– Прием здесь становится все более теплым и неопределенным, – говорит он.

Я складываю на груди руки:

– Что тебе нужно? Я работаю.

– Хорошо. Сара Фицджеральд только что предложила нам заключить соглашение между сторонами. Пошли пообедаем, и я тебе все расскажу.

– Я не пойду с тобой обедать.

– Вообще-то, пойдешь. – Он пожимает плечами. – Я тебя знаю, ты в конце концов сдашься, поскольку нежелание быть со мной пересилит желание узнать, что сказала мать Анны. Может, лучше сразу приступим к делу?

Иззи начинает смеяться:

– Он не знает тебя, Джулия.

– Если ты не пойдешь по собственной воле, – добавляет Кэмпбелл, – я прибегну к грубой силе. Нет проблем. Хотя тебе будет гораздо труднее резать филе-миньон со связанными руками.

Я поворачиваюсь к сестре:

– Сделай что-нибудь. Пожалуйста!

Она отмахивается:

– Увидимся, Кэти.

– Увидимся, Хаббл, – отвечает Кэмпбелл. – Отличный фильм!

Иззи с интересом смотрит на него:

– Может быть, еще не все потеряно.

– Правило первое, – начинаю я, – мы говорим о процессе и ни о чем больше.

– Помоги мне Бог, – добавляет Кэмпбелл. – Я только хотел сказать, что ты выглядишь замечательно.

– И сразу же нарушил правило.

Он заезжает на парковку у воды и глушит мотор. Потом вылезает из машины и обходит ее, чтобы помочь мне выбраться наружу. Я оглядываюсь, но не вижу ничего похожего на ресторан. Мы около пристани, полной лодок и яхт, которые загорают на вечернем солнце, подставив ему изящные бока и медового цвета палубы.

– Снимай кроссовки, – говорит Кэмпбелл.

– Нет.

– Ради бога, Джулия. Сейчас не Викторианская эпоха. Я не собираюсь наскакивать на тебя, увидев голую лодыжку. Просто сделай это, а?

– Зачем?