Читаем Ангел и фляга (СИ) полностью

Да … это надо пережить… рассказывать без толку. Что с того, что я скажу, что бывал в разных мирах. Для описания которых и слов то в русском языке не найдется. Что пережил на своей шкуре Дарвинскую эволюцию, рыбы, земноводные, млекопитающие … Что чувствовал каждой частичкой своего тела смертность Эго. Что был маленьким Буддой на ладони вселенной … Что знал тело как инструмент, но не как Я. Что расщеплялся на множество личностей, беседующих между собой. Что забывал себя и открывал вновь.

Что видел мир в свои девятнадцать глазами младенца. Что разрушал шаблоны, терял понятия, крошил на мелкие крошки обыденное мировоззрение. Что с того?

***

Не надо закрывать глаза… достаточно изменить точку зрения. Будет ли это ложь? Не знаю. Возможно.

***

Зло, добро … сфера субъективного. Я предпочитаю пользоваться понятиями «сделать кому-нибудь приятное», «сделать, кому-нибудь неприятное». Более честно. И никакой расплывчатости понятий.

***

Тебя вполне может не быть в той степени, в которой есть я. Я так конечно «не думаю». Но вполне серьезно учитываю и такую возможность. Это не паранойя и не шиза. Это попытка быть максимально честным. И «объективным».

***

Знаешь, в книжках, относящихся к эзотерике и философии часто встречается такое сравнение. Чтобы принимать правильные решения на Пути Сердца, нужно представить, будто жить тебе осталось совсем немного. Месяц. Неделю. День. И посмотреть на окружающее в таком ракурсе. Что-то похожее на японское бусидо. Ну и еще на многое что похоже.

А вот так для себя примеришь … и никакого толку. С некоторыми «но». Жить я буду так же … спокойно. Уверенно. У меня и в мыслях не будет покончить с собой. Очень интересное замечание. Вроде психологической интерпретации слов Митани Дзёкю: «Как бы серьезно человек ни был болен, он всегда может прожить еще два или три дня». Почему же могут возникнуть другие мысли, если месяц сменится годом, или десятком лет? Может, я столь наивен, будто полагаю, что буду жить вечно? Ерунда какая.

И еще один аспект. Вот осталось мне жить неделю, например. Я не подамся в церковь. Не буду с головой окунаться в круговорот мирских радостей. И еще много чего не буду. Остается только просто жить. Спокойно. Следить за сменой дня и ночи. Есть. Курить. Если бы я учился, я бы бросил институт. Зачем? Собственно, потому я его и бросил, что стал слишком узко воспринимать круг своей жизни.

Но не о том. Возьмем не неделю, а месяц … или год. Что меняется? Время. Вроде бы за год можно успеть то, что не успеешь за день. Непонятно только, что. Но надежда есть. Хотя некоторые вещи по-прежнему делать не будешь. Учиться, например. Или копить деньги. На старость. Десять лет. Уверенности в чем-то по-прежнему нет. Можно жить и ждать. А можно и просто жить. Но надежда хоть что-нибудь понять больше.

Собственно, «что-нибудь» относится к тому, что Там. А значит и к тому, что Здесь. То есть, можно узнать или предположить (как это делают люди религиозные). И готовиться. И вроде бы. Только возможно, что в этом смысла не больше, что в жизни «как все». О да! Все опять упирается в это поганое словечко «смысл».

***

Дыхание моей жизни … череда вдохов и выдохов. Когда-то будет последний. Когда-то был первый.

***

Знаешь, чему я научился за последний год? Вот действительно, все остальное - мелочь. Я предавал раньше, и ясно помню каждый случай. Это тот крест, который предстоит мне нести. Я научился Дружбе. Когда лучше умереть, чем предать. Верить, что бы кто ни говорил. Верить каждому слову. Если остальные говорят другое, пусть их десять, сто - им не доверять. Только другу. Поэтому у меня, как ты видишь, не слишком много людей, кого бы я мог назвать друзьями.

***

Те блаженные, кто не ищут никаких смыслов и могут просто наслаждаться жизнью, могут, конечно, от этого спокойно отмахнуться. Но не мы…

Дело в том, что та модель мира, какой сегодня располагает западное общество, напрочь лишена понятия смысла жизни. Про смерть и говорить нечего. Эдакое табу с черными ленточками на фотографиях. И значит, мы ищем иные модели… это или религии, которые достаточно сухи и практически не подтверждают свою истинность восприятием. Или … кладезь моделей современной эзотерики. Биоэнергетики. Неошаманизма. Толпы Рерихов и Блаватских.

Здесь предлагают методы, которые не уживаются с основной западной моделью (деньги - удовольствие - наследие), и как это ни странно, действительно работают. То есть, опосредованы восприятием. В общем, понятие «смысла жизни» относится исключительно к сфере трансперсонального, и если жить ты без него не можешь (или не хочешь) то там его и ищи. Вопрос только в том, как найти в стоге сена иголку. И есть ли там эта иголка…

Все то же «все пути ведут в никуда». Но среди них есть «Путь Сердца».

***

Перейти на страницу:

Похожие книги

Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Документальное / Биографии и Мемуары
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное
Отцы-основатели
Отцы-основатели

Третий том приключенческой саги «Прогрессоры». Осень ледникового периода с ее дождями и холодными ветрами предвещает еще более суровую зиму, а племя Огня только-только готовится приступить к строительству основного жилья. Но все с ног на голову переворачивают нежданные гости, объявившиеся прямо на пороге. Сумеют ли вожди племени перевоспитать чужаков, или основанное ими общество падет под натиском мультикультурной какофонии? Но все, что нас не убивает, делает сильнее, вот и племя Огня после каждой стремительной перипетии только увеличивает свои возможности в противостоянии этому жестокому миру…

Айзек Азимов , Александр Борисович Михайловский , Мария Павловна Згурская , Роберт Альберт Блох , Юлия Викторовна Маркова

Фантастика / Биографии и Мемуары / История / Научная Фантастика / Попаданцы / Образование и наука