Ангел пригляда

– А ты сам-то кто же будешь? – ввязался ничего не понявший дьячок, бдительность решил проявить.

– Я буду, кто надо, только времени у нас в обрез, – парень тянул уже следующую папиросу. – Двадцать секунд, чтобы в машину сесть, дальше обратный отсчет пойдет. Да, и случись чего, не рыпайтесь, все равно не отобьемся… Ну, так чего, братцы-кролики, едем или сложим буйные головушки?

– Едем, – сказал отец Михаил решительно.

– Пехота на переднее сиденье, клир и причт – на задние, – парень подмигнул, развернулся и легким шагом двинулся к неприметной серой «Вольво». Остальные пошли за ним.

– Бегом, – сквозь зубы процедил парень, ускоряя шаг, – бегом, а то костей не соберете.

Капитан оглянулся и увидел, как из дальнего подъезда прямо в мокрую московскую зиму выбежали несколько крепких в черных пальто и почему-то в черных же солнцезащитных очках. Вергилий их голубоглазый перешел на бег, за ним затрусили остальные. Капитан пропустил всех вперед, изготовился, если случится, к серьезной драке.

Но голубоглазый уже прыгнул в машину, за ним горохом посыпались остальные. Взревел мотор, взвизгнув, переключился на вторую передачу, авто понеслось, болтая незакрытой дверью справа от водителя. Черные уже настигли Голощека, окружали смертным полукольцом. Капитан сунул руку в карман, лицом показал, что выстрелит, выгадал пару секунд и, сорвавшись с места, ринулся за машиной. В несколько прыжков нагнал, взлетел в воздух, на ходу ввинтился в кресло, крикнул: «Гони!»

– Эх, прокачу! – взревел голубоглазый и ударил по газам.

Голощек глянул в зеркало заднего вида, черные стояли все тем же полукольцом, вид у них был растерянный. Водитель выкрутил руль, свернул за угол – и черные пропали из глаз.

– Слава тебе, Боже, – подал с заднего сиденья робкий голос старый причетник. – Я уж думал, догонят нас. Догонят – и размозжат.

А капитан ничего не сказал, только вспомнил лишний раз старую истину: «Диверсанта ноги кормят». И кормят, и спасают, вот оно как, а кто будет спорить, тот дурак и невежда. Ноги и оружие – вот отец и мать диверсанта, и ноги на первом месте, потому что не всегда оружие можно пустить в ход, да и не всегда оно есть под рукой. Зато убежать можно всегда, не подвела бы дыхалка. Как говаривали в учебке: «Спецназ стреляет, как ковбой, и бегает, как его лошадь».

Голощек все посматривал в зеркало заднего вида, не верилось ему, что так просто от них отстали черные. Все существо его, весь опыт подсказывали, что дело еще не кончено, еще только начинается все дело.

– Не проследят они за нами? – спросил он.

– Проследят, не сомневайтесь, – беспечно отвечал голубоглазый. – Да, может, и следить не нужно. Если меня срисовали, то будут, скорее всего, прямо на месте нас поджидать.

– На каком месте? – опять ввязался дьячок Антоний, который понемногу приходил в себя от первого шока. – На каком таком месте?

– На том, куда мы едем.

– Тогда высади нас где-нибудь, – попросил Голощек. – Что же нам самим голову в пасть совать?

– Высадить вас я, конечно, могу, – с охотой согласился водитель. – А что потом делать будете? Куда пойдете?

Капитан оглянулся на отца Михаила. Тот сидел, мрачно задумавшись.

– А черт его знает, – беспомощно сказал капитан.

– Вот и я о том же, – подмигнул голубоглазый. – Так что давайте-ка лучше вместе держаться, так оно надежнее.

– А как же черные? – спросил Голощек. – Сам же сказал, что ждут они нас.

– А мы в другое место поедем. Туда, где не ждут.

Сказавши так, водитель выжал педаль газа, и автомобиль стремительно понесся по улице… А голубоглазый стал напевать негромко, сквозь зубы:

– «Ты одессит, Мишка, а это значит, что не страшны тебе ни горе, ни беда…»

– Вы правда одессит? – вежливо спросила Катерина.

Он оглянулся, сверкнул веселыми белыми зубами:

– Какое там, барышня! Чистокровный москвич… – Подумал и добавил: – Но это ничему не мешает.

Вся эта история чрезвычайно не порадовала почтенного причетника. Откуда взялись эти черные, кто таков голубоглазый, и что за подозрительный писатель такой, к которому они шли, и вдруг он растворился в безразмерных пространствах Первопрестольной? Нет, милые мои, тут надо ухо держать востро, глядеть в оба глаза, а лучше было и в три, как у индусов поганых, ну, да Господь не сподобил нас третьим глазом обзавестись, так и ничего, двумя обойдемся.

И дьячок во исполнение благой своей мысли тут же и начал усердно вращать головой, чтобы углядеть как можно больше, а случись чего – и упредить надвигающуюся опасность. А что опасностей будет вокруг полно, это он давно понял, чуть только его дверью в метро до смерти не убило. Спасибо капитану: человек военный, боевой, спас; но на капитанов, говорится, надейся, а сам не плошай.

Однако сколько ни крутил головой старый псаломщик, сколько ни таращил глаза, а толку все было чуть – окрестности пролетали за окном с такой скоростью, что ни заметить, ни запомнить ничего не удалось.