Ангел тьмы

– Сара… чем меньше… вмешательства… в мою смерть… тем лучше… – Вновь бросив взгляд на Генри и с трудом сделав еще один сиплый вдох, он продолжил: – По моим прикидкам… этих историй… сотни… Такова мера… человеческого невежества, понимаете… И что интересно… – Он снова начал кашлять кровью, и на сей раз куда мучительнее: ухватился за лацкан сюртука доктора и резко потянул, глаза широко раскрылись и выпучились. – Это была… не она… – просипел он, кровь потекла у него изо рта и намочила рыжеватую бороду. – Она велела ему… убить меня… Но тупоголовый болван… даже с этим толком не справился… – Лицо мистера Пиктона ужасно побледнело, он откинулся и добавил: – Потом она убила его… больше часа назад… Она опередила вас, доктор… Вам надо идти… идите…

– Руперт, заткнись, во имя всего святого! – выпалил мистер Мур. На глазах у него показались слезы и покатились по щекам.

Мистер Пиктон еще раз улыбнулся ему, потом попробовал окинуть взглядом остальных.

– Вы все… хочу поблагодарить вас… – Тут он снова схватился за докторов лацкан и прошептал: – Когда будете хоронить меня, доктор… взгляните на могилы… моя семья… разгадка…

Голова его запрокинулась набок, и серебристая искра понимания ускользнула из глаз.

Доктор положил палец на горло мистера Пиктона, потом извлек свои часы и, открыв их, поднес блестящую крышку к его окровавленным ноздрям.

– Он еще дышит, – объявил доктор, возвращаясь к работе. – Но лишь едва.

По каменной лестнице эхом разнесся звук шагов – вернулся Сайрус с черным медицинским саквояжем доктора. Через несколько секунд после него явилась миссис Гастингс, а когда увидела кровавую сцену на полу, руки ее непроизвольно взлетели и прикрыли рот.

– О, ваша честь! – тихо вскрикнула она и бросилась к доктору. – О, ваша честь, нет!

– Миссис Гастингс, – сказал доктор, что было сил стараясь удерживать всех в чувствах. – Миссис Гастингс! – повторил он и схватил женщину за плечо, привлекая ее внимание. – Не знаете, у доктора Лоуренса в конторе нет хирургических инструментов? Мистера Пиктона не довезти до Саратоги, но здесь оказать ему нужную помощь мы тоже не сможем.

Сдерживая рыдания, миссис Гастингс кивнула:

– Да… думаю, есть… мужа-то моего мы туда возили, когда он… ох, ваша честь, я этого не вынесу!

– Слушайте меня! – перебил доктор. – Возьмите с собой детектив-сержанта. – Кивком он указал на Маркуса, который успел надеть сюртук поверх нижней рубашки. – Позвоните доктору Лоуренсу и велите ему все подготовить. Потом отправляйтесь в прокат к мистеру Вули. Пускай подберет повозку на самом легком ходу и обложит всем мягким, какое только найдет. Миссис Гастингс! – Доктор сильнее сжал плечо убитой горем женщины. – Сможете?

– Я… – Она закивала и постаралась взять себя в руки. – Да, доктор. Если детектив-сержант мне поможет.

– Идемте, миссис Гастингс, – обратился к ней Маркус, провожая к двери. – Если поторопимся, все будет хорошо.

Лишь только эти двое покинули помещение, доктор вернулся к перевязке ран мистера Пиктона.

– Да – если поторопятся… – тихо произнес он, и в голосе его было мало надежды.

При этих словах я впервые осознал возможность смерти мистера Пиктона; и вместе с жуткой горечью от этой мысли пришло и полное понимание того, кто на него напал, и что означало это нападение: Либби Хатч сбежала и почти наверняка направляется теперь в Нью-Йорк.

– А как же эта женщина, доктор? – осведомился Люциус, продолжая помогать ему с перевязкой. – Мистер Пиктон прав – она нас порядком опередила.

– Тут уже ничего не попишешь, – быстро ответил доктор. – Мы слишком многим обязаны этому человеку – и сделать надо все, что только можно сделать. Заодно нужно поговорить с шерифом Даннингом. Я хочу, чтобы случившееся здесь было абсолютно ясным – дабы преследовать ее на этот раз мы могли открыто.

А я, слыша все эти разговоры, похолодев от всей этой кровищи на полу, думать мог лишь об одном: что станет с Кэт, когда Либби вернется в Нью-Йорк? Сейчас уже за полночь – и в этот час трудно, почти невозможно переправить послание Бетти, чтобы она успела добраться до Пыльников и предупредить Кэт о том, кто к ним едет. И что же будет? – гадал я с растущим страхом; руки мои похолодели, ноги нервно переминались. Если эта женщина смогла учинить такое с несчастным мистером Пиктоном, не говоря уже о крупном покойнике, лежащем у противоположной стены, что же будет, когда она…

Я почувствовал, как меня сзади дергают за рубашку. Обернувшись, я увидел Эль Ниньо, у которого, похоже, приступ горя завершился, во всяком случае – насколько он смог с ним совладать: вместо слез в его темных глазах теперь горел свирепый огонь, а лицо впервые с нашего знакомства отражало, на какую жестокость он способен, впав в ярость. В ту секунду я смотрел не на маленького дружелюбного аборигена – я смотрел на мужчину, насильно оторванного от своего народа в раннем детстве, проданного в рабство и бежавшего из него, чтобы стать странствующим наемником.