Ангел Варенька

Когда полоса неудач кончалась, они стремились продолжить эту горячую дружбу с Еленой Юрьевной, приглашая ее на все торжества, праздники и застолья, но Елена Юрьевна незаметно отходила в тень, от приглашений отказывалась и все реже появлялась у друзей. Она словно бы ощущала себя лишней, уступая место тем, кто умел разделить с ними радость, и в душе ей было жаль, что не надо больше никому помогать и сочувствовать. Вот и накануне концерта, желая успеха Жене, Елена Юрьевна не могла не понимать, что успех отдалил бы их друг от друга, разрушил меж ними ту тихую и умиротворенную доверчивость, которой они обе так дорожили. Стоило представить шумные аплодисменты, восторг и восхищение игрой Жени, и Елена Юрьевна (несмотря на то что она сама восторгалась ее игрой) поддавалась привычному желанию отойти в тень, не мешать, не быть лишней. Пусть другие будут с Женей, пока она счастлива, а ее черед наступит позже. Так говорила себе Елена Юрьевна, ожидая того же впечатления от игры Жени, что и на ученическом вечере, где она единственная в зале с жаром ей аплодировала, словно участвуя в единоборстве с теми, кто не решался безоговорочно признать ее талант. Но на концерте в музее она вдруг уловила странное препятствие, мешавшее Жене играть, и препятствие это таилось в самой Елене Юрьевне, в глубине ее души, где все так страшилось успеха Жени, признанного всем залом.

Незаметно покинув гостиную, она направилась в артистическую, но Жени там не оказалось. Елена Юрьевна долго разыскивала ее по всему музею, по самым дальним комнатам. Она заглянула даже за остатки сдвинутой мебели в коридоре, а затем накинула пальто и решила выйти на улицу. В рассеянной задумчивости Елена Юрьевна спустилась по ступенькам лестницы, подняла железный крюк и толкнула наружную дверь. Было совсем темно, по-весеннему сыро, и напротив дома мигал полуслепой фонарь. Она уже хотела вернуться, как вдруг заметила странную фигуру в арке. Елена Юрьевна не сразу догадалась, кто это.

— Вы?! Как это понимать?! С кем вы играете в прятки?!

— Извините, я проходил мимо, и вот…

— Почему же не зашли?

— Не решился… не знаю.

— Странно… А что это за костюм на вас?

— Я из госпиталя. Перед уходом в запас надо пройти медкомиссию.

— А сегодня не выдержали и сбежали?

— Представьте себе, сбежал.

— Какое мальчишество. Зачем?

— Лунатизм.

— Что?!

— Лунатизм. Безотчетное влечение к неопределенной цели.

— Ах, так вы лунатик!

— Да, представьте себе.

— Я все уже представила. Сейчас мы поднимемся наверх, и я напою вас чаем. Вам надо согреться, — Елена Юрьевна зябко поежилась и получше накинула пальто, показывая, что она заботится о себе не меньше, чем о нем.

— Ни в коем случае. Я не могу появиться перед гостями в штатском, — он запахнул ворот больничной пижамы.

— Сейчас начнется второе отделение. Никто вас не увидит.

— Разве первое отделение уже кончилось?

— Закончилось… — уклончиво заметила Елена Юрьевна.

— Женя имела успех?

— И да, и нет.

— Что-то я не совсем понимаю…

— Одним словом, игра Жени не всем понравилась. У нас очень капризная публика.

— Бедная Женька! Она со своим самолюбием себя заест!

— Постараюсь ее утешить, — сказала Елена Юрьевна со смиренной готовностью делать то, что было ее привычным долгом.

— Лучше не надо. Я ее знаю. Пусть в ней самой перегорит. Где она сейчас?

— Нигде не могу найти…

— Наверняка забилась в какой-нибудь угол и злится на весь свет.

— Может быть, вместе ее разыщем?

— Нет, я позвоню ей из госпиталя.

— Тогда к какой же неопределенной цели вас влекло?

— Не спрашивайте.

— А все-таки?

— К вам.

— Это… шутка? — испуганно спросила Елена Юрьевна.

Он не услышал ее вопроса.

— Боже мой, вы замерзли! А я вас тут держу! Скорее поднимайтесь наверх! До свидания!

— Куда вы меня толкаете!

— Я не толкаю… просто вы простудитесь.

— Оставьте этот тон. Отвечайте, вы пошутили?

— Да.

Как стараются вздохнуть люди, которым не хватает воздуха, Елена Юрьевна силилась улыбнуться.

— Оч-чень остроумная шутка. Прощайте.

Она быстрым шагом двинулась к музею.

— Постойте, — крикнул он. Она не обернулась. — Постойте же! — он догнал ее.

— В чем дело?

Она смотрела на него сухо и неприязненно.

— У меня была такая тоска… там, в больнице.

— Вы выбрали неудачный способ развлечься.

— Мне хотелось вас видеть.

— Снова шутите?

— Нет, не шучу.

— Лев Александрович, с меня довольно. Давайте наконец расстанемся.

— Что ж, давайте.

— Всего вам доброго.

— Прощайте…

Выражение его лица заставило ее помедлить.

— Вы что-то хотели?..

— Да, я хотел… нет ли у вас двухкопеечной монеты? Для автомата.

Она слегка недоуменно пожала плечами.

— Минуту, сейчас принесу.

Когда она снова спустилась вниз, его уже не было.

XIX