Ангел во плоти

— Не совсем, у меня есть напарник — весьма приличный в манерах волк. Я его попросил подождать на опушке, чтобы зря не пугать столь милую хозяйку. Если позволите, я его позову. Поверьте, он не причинит никому вреда!

Девушка с некоторым беспокойством оглянулась на опушку леса, но улыбнулась и кивнула:

— Я доверяю столь приятному джентльмену, зовите Вашего друга сюда.

Я охотно окликнул Шермана и, пока тот бежал от опушки, спросил у Сузанны:

— А Вы, что же, совсем одна здесь живете?

— Да, — ответила девушка, опять лукаво потупив глазки. — Так уж случилось…

У меня возникло впечатление, что ей неприятно говорить об одиночестве, и я не стал приставать с расспросами. Будучи каким-никаким ангелом, я понимал, что некрасиво лезть в душу к людям против их воли. Тут на выручку подоспел Шерман и, галантно махнув хвостом, проурчал:

— Шерман, волк, понапрасну не кусаюсь! — чем вызвал заливистый смех хозяйки.

Таким образом, знакомство состоялось в самой радужной обстановке. Девушка пригласила нас внутрь избы и даже не приняла наш чисто символический отказ от угощений, заявив, что никуда нас, на ночь глядя, не отпустит. В принципе нас это как нельзя лучше устраивало: в любом случае, нужно сначала как можно больше разузнать об этом мире, прежде чем идти дальше. Ведь просто так слоняться по окрестностям, каким бы симпатичными они нам не казались, смысла совершенно не было, а девушка могла подсказать что-нибудь полезное. К тому же можно было, не откладывая, приступить к выполнению нашей программы помощи ближним, прямо сейчас начав с такого весьма привлекательного объекта.

Начали мы свою помощь, самым удобным образом расположившись за столом. То есть я сидел у окошка, а Шерман немного в стороне. Ему еду пришлось положить в миску на пол — какие умные слова не произноси, но когда рук нет, приходится лопать, уткнувшись мордой в салат, и никакое трезвое состояние при этом не поможет. Волк немного смущенно попросил прощения и приступил к трапезе.

Мы с Сузанной тоже приступили к угощениям, начав с неплохого вина. Я вовсю налегал на хозяйку (в переносном смысле, конечно), чтобы выяснить хоть что-нибудь об этом мире. А непоняток, начиная прямо с этого дома, набралось уже воз и маленькая тележка. Но, поскольку непонятки пока что были все приятного свойства, то и выяснение их никому не доставляло забот.

Я приступил к ненавязчивым расспросам, типа, откуда у нее на столе такие закуски: не то чтобы из супермаркета, но явно требующие приложения немалых трудовых усилий. Кроме вина, здесь нашлось немало разносолов, сыр, пару колбас, не говоря о простой еде. Все это требовало какого-никакого налаженного продовольственного производства.

Оказалось, что большинство товаров можно было приобрести на базаре, в нескольких милях отсюда. На какие шиши барышня все это приобретала, было опять-таки непонятно, но и спрашивать ее впрямую о средствах дохода было неудобно — мы все же не были налоговой инспекцией, чтобы опускаться до такого любопытства. На мой прозрачный вопрос, чем народ здесь зарабатывает на жизнь, девушка весьма пространно заявила: кто чем. Кто-то пашет, кто-то сеет, кто-то жнет… «А кто-то врет!» — захотелось сказать мне в рифму, но я с умильно расслабленной улыбкой попытался принять почти горизонтальное положение на стуле и сквозь сытую дрему полюбопытничал, строя из себя пьяного туриста:

— А не расскажете ли Вы, прекрасная Сузанна, о вашей округе? Кто правит этим краем и что интересного тут можно увидеть?

— Надо сказать, у нас много чего интересного. Не могу сказать о дальних краях, но нашей округой правит князь Шираз, который проживает в замке у горы Анафем.

— Странное какое-то имечко у вашего начальства, да и гора не лучше, — несколько удивился я, пытаясь спровоцировать хозяйку на болтовню, но она не повелась на мою провокацию.

В результате беседы я выяснил, что по большому счету почти ничего не выяснил. Страна местная зависла где-то посреди средневековья, что, по-видимому, весьма способствовало издевательствам над простым народом. Вполне могло быть, что девушка и не знала о всех тутошних порядках — ведь жила она на отшибе.

Тем временем стало совсем смеркаться, а волку явно надоели мой ласковый допрос и соответственное вранье. Поэтому он пошел прогуляться по округе, заявив, что собаке не место в доме.

А я, вместо того чтобы еще больше налечь на хозяйку, почувствовал какую-то сладкую дремоту и даже не заметил, как за ласковыми приговорами задремал на удобном стуле…