Ангел западного окна

Фрау Фромм застыла у стены, в ужасе широко раскрыв глаза и едва дыша; казалось, ее пронизывает­ холод, она то и дело вздрагивала всем телом. Я обод­ряюще кивнул ей, чтобы успокоить, и гостеприимным жестом пригласил княжну в кабинет. И уже затворял за собой дверь, как вдруг фрау Фромм в отчаянии простерла ко мне руки. Я снова кивнул и улыбнулся, всячески стараясь показать, что нет никаких оснований для тревоги.

И вот я сел напротив княжны.

Она принялась шутливо и снисходительно укорять меня, — оказывается, в прошлый раз я неверно понял ее настойчивые домогательства и потому не сдержал своего обещания в ближайшее время на­нести ответный визит. Слова сыпались и сыпались, я растерялся, как бы самому-то вставить слово? Поток льстиво-кокетливых речей пришлось остановить более-менее вежливым взмахом руки. Настала тишина.

Пахнет хищным зверем — вдруг снова почувствовал я. Запах ее духов щекотал нервы. Я потер лоб, разгоняя туман, вкрадчивую, заволакивавшую мысли мглу, и заговорил:

— Княжна, позвольте еще раз заверить, я безмерно рад вашему посещению. Не покривив душой, могу сказать, что как раз сегодня хотел воспользоваться приглашением, которым вы оказали мне честь, и посетил бы вас, если бы вы меня не опередили. — Я перевел дух и не без злорадства ожидал реакции. Мнимая княжна поблагодарила кокетливым кивком и улыбнулась, но промолчала. А я, вдруг сорвав­шись, быстро продолжал — решил ошеломить ее: — Видите ли, должен сказать, что мне совершенно ясно, какие надежды вы питаете относительно моей особы, ваши побудительные мотивы — как на ладони...

Княжна перебила, импульсивно воскликнув:

— Ах, меня это радует! Меня это радует чрезвычайно!

Я постарался сохранить невозмутимую мину; не отреагировав на реплику, холодным пристальным взглядом уставился в обольстительно, да-да, именно обольстительно улыбающееся лицо и заявил:

— Я вас знаю!

Она кивнула нетерпеливо, поспешно, словно услышав необычайно приятный комплимент.

Я продолжал:

— Вы называете себя княжной Хотокалюнгиной. У вас имеются или раньше были, неважно, владения близ Екатеринодара.

Снова нетерпеливый кивок.

— А нет ли — или, может, в прошлом у вас был замок в Шотландии? Или еще где-нибудь на Британ­ских островах?

Она надменно подняла брови:

— Вот еще выдумали! Помилуйте, моя семья — и Англия? Никаких связей.

Я скептически усмехнулся:

— Вы в этом уверены, леди... Сисси?

Я бросился из засады, как пантера, сердце тревожно сжалось: что теперь? Но выдержке моей красавицы-гостьи можно было позавидовать. Она весело рассмеялась, глядя мне в глаза, и сказала:

— Забавно! А что, я похожа на какую-то из ваших­ английских приятельниц? Между прочим, обычно говорят — ах, скорей всего, это просто комплименты, — что мое лицо неповторимо, а черты совершенно кавказского типа. Не правда ли, моя внешность не подошла бы уроженке Шотландии?

— Быть может, мой несчастный родственник Джон Роджер расточал вам такие комплименты, любез... — Я осекся, так как хотел сказать «любезная истязательница кошек», но слова застряли в горле, и я наскоро вывернулся: — Любезная княжна. А ес­ли хотите знать мое мнение, то поверьте, черты у вас не кавказские, а самые настоящие сатанинские... Не обидел ли я вас? Надеюсь, нет?

Княжна залилась смехом, откинув голову и вы­гнув длинную шею, нежный голосок переливался мелодичными трелями, эдакими каденциями. И вдруг смех оборвался, княжна с любопытством уставилась­ на меня, даже наклонилась вперед:­

— Ну, дорогой друг, вы меня заинтриговали! Не томите: что означают все эти диковинные комплименты?

— Комплименты?

— Разумеется. Эпитеты совершенно изумительной изысканности. Английская леди! Сатанинские черты! Вот уж не подозревала, что однажды меня удостоят столь оригинальных похвал.

Стало неприятно: сколько еще продлится эта словесная перепалка? Внутреннее напряжение наконец лопнуло, как чрезмерно натянутая струна. Я перестал сдерживаться:

— Довольно, княжна, или как вам угодно себя называть! В любом случае вы — княжна преисподней! Я же сказал, что знаю вас! Слышите? Знаю! Черная Исаида может сменить свое имя, одежды, да что угодно, но меня, меня, Джона Ди, ни одна маска больше не обманет! — Я вскочил. — Вам не удастся расстроить мою «химическую свадьбу»!

Она медленно поднялась, я, прямо напротив, стоял, вцепившись в край стола, и глядел на нее в упор.

Но нет, того, чего я ждал, не последовало.

Я не поразил демона пристальным взором, не заставил отступить или растаять облачком дыма — уж не знаю, какого еще действия я в тот момент ожидал от своей пылкой тирады. Ничего подобного! Княжна смерила меня невыразимо величественным, холодным взором, однако в глубине ее глаз горели насмешливые, да, явно насмешливые огоньки. Чуть выждав, она сказала:

— Я еще не освоилась с манерой, по-видимому принятой в вашей стране в обхождении с нами, русскими изгнанниками. Так что мне не совсем ясно, не вызваны ли столь странные слова вашим состоянием, совершенно непростительным, как я считаю. Обы­чаи и нравы моей родины нередко кажутся грубыми, однако у нас мужчина не примет даму, если он... выпил лишнее.