Ангела Меркель. Самый влиятельный политик Европы

Комментаторы, казалось, были уверены, что встреча министров внутренних дел – они должны были обсудить распределение по странам примерно 80 000 мигрантов – пройдет скучно; считалось, что министры лишь обозначат позиции своих стран перед более серьезной встречей глав правительств 23 сентября. Однако, к общему удивлению, Германия повела жесткую игру. Министр внутренних дел Томас де Мезьер, по предварительному, конечно, согласованию с фрау Меркель, занял необычно жесткую позицию: «Европа не может допустить, чтобы сегодняшняя встреча закончилась безрезультатно». Германия настояла на голосовании. Все страны, за исключением Румынии, Чехии, Словакии и Венгрии проголосовали за германский план. Финляндия воздержалась. Министр внутренних дел Германии дал остальным понять, что, по мнению Берлина, пора и меру знать; Германии нужно распределить бремя приема мигрантов на всех. Отчасти в основе этого требования лежал простой здравый смысл. Германия, при всей ее экономической мощи, не справилась бы одна. В конце концов, ЕС – это сообщество, организация, основанная на некоторой солидарности. Кроме того, внутри страны начинали уже раздаваться голоса недовольных. Канцлер, обладавшая прежде заоблачным рейтингом, постепенно теряла популярность. В день саммита ЕС ее рейтинг впервые в том году упал ниже 50 %. И, что еще тревожнее, комментаторы начали предупреждать, что, если не удастся достичь консенсуса и тем более найти решение миграционного кризиса в целом, это может означать конец Европейского союза.

Меркель, хотя и не показывала этого, остро ощущала кризис и его глубину. Но она поставила свою репутацию на кон, когда подошла к кризису беженцев по-человечески. Более того, ее поддерживали многие крупные геманские компании. Германия – один из крупнейших в мире экспортеров товаров, столкнулась с недостатком квалифицированной рабочей силы. Дитер Цетше, исполнтельный директор концерна Daimler-Benz, говорил от имени многих промышленников, когда объявил, что беженцы будут способствовать экономическому росту, а не сдерживать его, и что множество беженцев может заложить фундамент для нового экономического чуда.

«Я могу представить себе, что мы могли бы пойти в центры приема беженцев и распространить там информацию о возможностях и требованиях, связанных с получением работы в Германии, или конкретно на “Даймлере”… Большинство беженцев молоды, образованны и мотивированы. Это именно такие люди, каких мы ищем».

Эти слова можно отнести и к самой Германии, перед которой стоит проблема стареющего населения; ей нужны молодые люди, которые могли бы платить за пожилых. Краткосрочная проблема обеспечения жильем 800 000 беженцев с лихвой перевешивалась долгосрочной перспективой пенсионных взносов на более чем 80 млн немцев. Если приток мигрантов – по данным германского министерства финансов – обошелся бы в 20 млрд евро (или 0,6 % от ВВП), то их появление повысило бы спрос и дало германским магазинам и компаниям новых клиентов. Суммарный итог миграционной волны, утверждало министерство, должен был бы к 2020 г. добавить почти процент к темпу роста германской экономики; это совпадалос оценками ЕС.

Иногда планировать на далекую перспективу благоразумно, а в данном случае это еще и гуманно. Вернувшись с брюссельского саммита домой, Меркель вновь повторила свою мантру: «Мы справимся».